А вообще-то чувствуется, что парочка эта небольшого достатка. Поглядеть хотя бы на то, в какое старье они одеты, и с каким шиком его носят. Хотя вот чего никогда не понимала, это грязи. Ну, нет у тебя настоящих кожаных ботинок, так ты хоть те, что на ногах, ваксой начисть. И если кофточка по швам трещит, так не ленись, зашей ее от греха подальше, чтоб перед народом не позориться! Так нет же: одежда как с помойки, зато запах дешевого одеколона — чтоб вся округа нюхала и восторгалась. Ну, не понимаю я этого, хоть убей.
Что же мне все-таки делать с Семеном и Натальей? Я-то уже распланировала, как завтра прямо с раннего утра куплю билет и полечу к Леше. А теперь придется сначала решать, куда девать гостей, прежде чем заниматься своими делами. Нет, можно, конечно, дать им денег на гостиницу, только почему я должна это делать? В конце концов, это их проблемы, а не мои, что они без приглашения заявились. Вот пусть сами и выпутываются. А мне на юг пора.
* * *
Чета, назвавшаяся Семеном и Натальей Стригиными, меж тем осторожно исследовала комнату, которую им отвела Елизавета.
— Нет, ты видел, какая тут везде мебель? Дорогущая — спасу нет! Я такой за всю свою жизнь не видела, — говорила Наталья, любовно поводя ладонью по обшивке дивана солнечно-лимонного цвета.
— Что ты все о пустяках! Успеешь налюбоваться. Нам прежде всего дело надо делать, а не пасть по сторонам разевать, — вполголоса прошипел Семен, нервно оглядываясь на дверь. — Ты слышала, что она к жениху собирается?
— Ну да. А что из того?
— А то, что жених — неместный. И нам это на руку. Знаю я этих москвичей, им палец в рот не клади — откусят. Как пойдут права качать, и плакал наш план горючими слезами.
— Так и что, пусть катится к своему жениху. Нам же лучше. Останемся здесь одни, да все провернем по-тихому.
— Баба-дура! — рявкнул на жену Семен. — Не потому, что баба, а потому, что дура! Нельзя нам ее отсюда выпускать, ты хоть это понимаешь? Да и не даст она нам здесь остаться. Или не слышала, как она про гостиницу заикнулась?
— А жених?
— Что жених? Перебьется пока без невесты. Может, решит, что загуляла, да другого себе нашла, — хихикнул Семен.
— Так что, действуем, как задумали?
— Да, прямо сейчас и начнем.
— Ты только с дозой не переборщи, фармацевт ты мой!
— Глаза боятся — руки делают, — подмигнул жене Семен. — Чай, не первый день на свете живу, знаю, что к чему и куда.
— А вдруг почует? — беспокоилась Наталья. — Или просто пить откажется?
— На гнилой товар, да слепой купец. А откажется пить, я ей снадобье в еду замешаю. Невелика штука.
Супруги обменялись заговорщицкими взглядами и от полноты чувств расцеловались. Наталья принялась распаковывать вещи, а Семен начал колдовать над пластиковой бутылкой с темно-красным содержимым, добавляя в нее по капле жидкости из маленького аптечного флакона.
* * *
Сочтя обед готовым, я разлила борщ по тарелкам и позвала гостей к столу. Они тут же явились, до приторности угодливые, с неестественными улыбками на лицах. Не иначе, чего-то хотят от меня. Еще бы знать, чего. Наверное, думали, что я их на пару недель на постой пущу. Ага, держи карман шире. Если я кому-то и обязана в этой жизни, так только своим родителям, деду и Лешке. А на жалость и родственные чувства можно не давить. Не поможет. Если уж мама от своих родных братьев с сестрами как черт от ладана шарахалась, то почему я должна их привечать?
— Садитесь, угощайтесь, — кивнула я в сторону тарелок.
— А ты, Лизонька, с нами? — поинтересовалась Наталья.
— Да. Как раз не обедала, — кисло отозвалась я, поскольку у меня не было ни грамма желания делить трапезу с этими непонятно откуда и зачем взявшимися родственниками.
— Вот и отлично! — обрадовался Семен и достал из-за спины пластиковую бутылку. — А это, как говорится, от нашего стола вашему столу. Домашнее вино. Полностью натуральное, без искусственных добавок и ароматизаторов! — с пафосом продекламировал он строчку из надоевшей телерекламы.
— Вино? — без особого энтузиазма отозвалась я, поскольку пить днем явно не планировала.
— Да, из собственных подвалов! Сам виноград собирал, сам сок давил! — похвастался Семен.
М-да. Придется пить, а то еще разобидятся. Или того хуже: пристанут как банный лист к причинному месту и начнут канючить: ну выпей, мы ж за тридевять земель его везли… Я залезла в буфет и достала три бокала. Семен и Наталья обменялись странным взглядом. Чего это они? Или им форма бокалов не нравится?
— Лизонька, а у тебя нашей, сорокоградусной нет? — почти умоляюще произнесла Наталья, театральным жестом заломив руки на груди. — А то у Семы язва, ему вина нельзя. Врачи сказали, только водку или коньяк.
— Есть водка, — ответила я, вспомнив, что Лешка еще пару месяцев назад поставил в холодильник початую «Гжелку», да так до нее с той поры и не добрался. — А вы что пить будете? Или у вас тоже язва?
Наталья чуточку нахмурилась. Похоже, я переборщила. Это почти хамство, спрашивать человека, не болен ли он. Тпру, Лизка, тормози на поворотах.
— С твоего любезного разрешения я бы тоже лучше по водочке.
— А вина не будете?
— Ой, это же специально для тебя приготовлено. Я этого вина дома столько напилась. А вот водочки хорошей у нас днем с огнем не сыщешь, сплошной самогон. Я уж и забыла, когда в последний раз непаленую водку пила.
Странные они какие-то. По мне так вино куда лучше любой, даже непаленой водки. Ну да Бог с ними. Я убрала лишние бокалы и поставила вместо них стопочки.
— Ну, как говорится, за встречу! — сказал тост Семен, едва разлив вино и водку в соответствующие емкости.
— За встречу! — поддержала я его и пригубила вино.
Хм, а вкус какой интересный! Такого богатого букета давно не припомню. Что-то бархатное, нёбо ласкает, в пищевод торопится. И густое-прегустое, словно ликер. Теперь я понимаю, о чем вел речь Лешка, когда говорил о южных винах. Они же совсем-совсем другие, ну нисколечко не похожи на те, чем торгуют в наших магазинах.
Семен и Наталья внимательно и настороженно следили за моей реакцией, забыв даже опрокинуть свои стопки:
— Ну, как, нравится? — не выдержала первой Наталья.
— Очень нравится, — не покривила я душой. — Никогда еще такого не пробовала.
— А чего ж тогда так мало пьешь? Словно воробей какой?
— Наталья, не приставай к человеку, — с напускной строгостью отозвался Семен. — У каждого свой ритм, не надо торопить. Мы что, на поезд опаздываем?
Честное слово, в этот момент я была ему благодарна. А он ничего дядька, хотя и пузатый. И взгляд у него веселый, лукавый. Люблю таких.
— Ну, а теперь ударим по борщу. Ох, какой кусок мяса, не пожалела хозяйка! Как у нас говорят, жуй мясо, пока здоровый рот, зубы выпадут — кто разжует?
