Глава 2
Марими
Две тысячи лет назад
Сегодня волшебная, магическая ночь. Наблюдая за плясками охотников в центре круга, Марими точно знала это.
Она чувствовала магию в кончиках пальцев, когда, крестообразно укладывая нежные ветви ивы, искусно плела овальную колыбель, в которой будет лежать ее новорожденный младенец; позже люльку обтянут оленьей кожей, а над головой малыша приделают плетеный козырек для защиты от солнца. Она ощущала магию в своей утробе, в которой шевелилось живое существо, ее первенец — он должен родиться весной. Магия таилась в гибких ногах ее молодого мужа, когда он танцевал на празднике в честь ежегодного сбора кедровых орехов, — красивый храбрый охотник, с которым она познала прелести любви. Волшебство слышалось в смехе мужчин, когда они спорили или рассказывали истории, покуривая глиняные трубки, и музыке флейт из веток бузины; магия была разлита и в веселой болтовне женщин, занимавшихся плетением чудесных корзин при свете костров, и в криках детей, кидавших кольца на колья или валявших друг друга на мокрой земле лесной опушки; а еще магия освещала лица влюбленных юношей и девушек, улыбавшихся и выбиравших себе пару. Ночь духов, так говорила ее мать — когда призраки предков приходят на зов душ деревьев, камней и рек, чтобы отпраздновать единство всего сущего. Время великой радости, хорошая, особенная ночь, думала Марими.
Только вот радость самой Марими в эту праздничную ночь была омрачена внезапным страхом.
Через большой круг, из-за которого представители семейств наблюдали за танцорами, на нее пристально смотрела пара черных глаз — старая Опака, шаманка клана, в величественном наряде из оленьих шкур, бус и ценных орлиных перьев. Марими поежилась под ее пристальным взглядом и почувствовала, как по коже побежали мурашки. Опаку боялись все, даже вожди и охотники, из-за ее познаний в магии, потому что она говорила с богами и одна из всего клана знала тайну общения с солнцем, луной и всеми духами земли и умела вызывать их.
Простые люди не могли разговаривать с богами. Если член клана нуждался в защите и покровительстве богов, требовалось посредничество шамана: бесплодная жена, мечтающая о ребенке, некрасивая девушка, ищущая мужа, пожилой охотник, утративший свои навыки, старуха, чьи пальцы больше не могли плести корзины, беременная женщина, просящая защиты от сглаза, отец, желающий узнать, наполнится ли снова водой пересохший ручей рядом со стоянкой его семьи, — все они осторожно и с большим почтением приходили к шаману клана и скромно рассказывали о своей беде. Каждая просьба сопровождалась подношением, поэтому шаманы были так богаты, на их жилищах висели лучшие украшения, они носили одежду из самой мягкой оленьей кожи, их бусы были самыми красивыми. Бедные семьи могли предложить только семена, те же, кто побогаче, приносили бараньи рога и лосиные шкуры. Но к шаману мог прийти каждый, и все получали ответ богов, озвученный его голосом. Здесь шаманкой была Опака, самая влиятельная фигура в клане Марими. Марими однажды видела, как старуха наслала смертельную болезнь на человека, просто указав на него, настолько она была могущественна.
Но почему сейчас своими колющими, словно булавки, огненно-черными глазами она смотрела именно на Марими?
Пытаясь скрыть охвативший ее страх, молодая женщина сосредоточилась на своем плетении, еще раз напомнив себе, что сегодня — особенная ночь.
Раз в год все семьи народа, называвшего себя топаа, приезжали с четырех сторон света, из самых дальних мест, где земля упиралась в небо, оставив свои летние жилища, чтобы встретиться в горах для сбора кедровых орехов, — пять сотен семей, каждая со своей стоянкой и костром. Длинными шестами они сбивали шишки с деревьев, потом жарили и ели орехи или перемалывали их в муку, которую смешивали с оленьим мясом и жиром, а то, что оставалось, закладывали на хранение до наступления зимы. Пока женщины собирали орехи, мужчины охотились на кроликов, загоняя их в силки и дубинками забивая ровно столько, сколько было необходимо, чтобы пережить зиму.
В это время заключались браки, что было отнюдь не пустяковым делом, потому что требовалось соблюдать правила, определявшие, кому на ком жениться — проверяли и обсуждали родословные, обращались за советом к богам, читали предзнаменования. Хотя топаа представляли собой одно племя, они были членами разных кланов, которые, в свою очередь, делились на семьи, первую и вторую. У кланов были тотемы животных: Пума, Ястреб, Черепаха. Вторая семья, в которую входили бабушки, дедушки, тети, дяди и двоюродные братья и сестры, называлась по своему происхождению: Люди Холодной Реки, Люди Соленой Пустыни. Название первой семьи, состоявшей из матери, отца и их детей, происходило от местного источника пропитания, их занятий или географических особенностей — Едоки Буйволовых Ягод, Люди Ручья или Белые Ножи, если они изготавливали режущие инструменты из отколотых кусков белых скал. Марими принадлежала к клану Краснохвостого Ястреба, ее второй семьей были Люди Черной Горы, первой семьей — Охотники На Зайцев. Молодой человек, избравший ее себе в жены, был из клана Черепахи, Людей Пыльной Долины, Изготавливающих Трубки. Марими была восхищена его представлением на прошлом сборе орехов, когда он танцевал и хорохорился перед ее жилищем, играл на флейте и показывал свое умение бросать копье, но не разговаривал с ней, потому что это было запрещено. И когда она в знак своего интереса выставила корзину со сладкими кореньями, он устроил встречу их отцов. Затем мужчины посовещались с вождями своих кланов. Надо было провести сложные переговоры, выбрать дары и решить, уйдет ли невеста в семью жениха или наоборот. Если в семье жениха было мало женщин, то жена уходила с ним. Если жена происходила из семьи вдов и незамужних сестер, тогда муж оставался с ней. Отец Марими был единственным мужчиной среди восьми женщин. Он с радостью принял мужа Марими как собственного сына.
В пору сбора орехов люди вспоминали о границах племенных земель и учили детей запоминать реки, леса и горы, отделявшие территорию топаа от соседних племен — шошонов на юге и пайютов на севере, с которыми топаа не торговали, не вступали в браки, но и не враждовали — и детям объясняли, что строго-настрого запрещалось охотиться, собирать семена или брать воду на земле другого племени.
Собирая кедровые орехи, семьи возводили жилища на своих родовых стоянках — там они встречались и занимались собирательством еще с давних времен. Марими расстелила коврик и плела люльку для ребенка на том месте, где ее мать, бабка и прабабки с самого начала мира расстилали коврики и плели корзины для своих младенцев. Однажды ее дочь будет сидеть на этом самом месте и плести корзины, наблюдая за теми же танцами и играми. Таким образом, ежегодный сбор кедровых орехов служил не только для заготовки еды на зиму. Здесь люди узнавали истории своих предков, потому что топаа не забывали о своем прошлом, чтобы былое переходило в настоящее, затем в будущее и далее до скончания времен. Каждый год на собрании человек узнавал, где его место в мироздании. Мужчины и женщины видели, что являются частью Великого Сущего, что топаа и земля, животные и растения, ветер и вода — все в этом мире связаны и соединены, подобно прутьям корзин, которые плели женщины.
