– Жизнь снова войдет в привычную колею, Норман, – мягко сказала Сьюзен.
На суровое лицо потомка викингов набежала тень:
– А вот Ада наотрез отказалась брать к себе Анжелу. Это такой позор: бабушка терпеть не может свою внучку! В конце концов, ведь она единственное, что осталось от Хелен, а она готова отдать ребенка чужим людям, лишь бы откреститься от нее.
Сьюзен едва сдержала слезы.
– Я не думала, что мы тебе чужие, – проговорила она с горечью. – Я всегда считала нас добрыми друзьями, которые не бросают друг друга в беде.
– Прости меня, дорогая, я не хотел тебя обидеть. Не понимай мои слова буквально, они не касаются лично тебя и твоей матери.
– Все в порядке, Норман. Конечно, ты предпочел бы препоручить Анжелу заботам родственников. Я понимаю.
– Ни черта ты не понимаешь. Речь идет об огромной нагрузке и ответственности, которую я вешаю на тебя. Ты, добрая душа, взваливаешь на свои плечи эту ношу, а у меня такое чувство, будто я тебя эксплуатирую. Вот в чем дело.
– Выброси эту чушь из головы!
– Вот если бы мои родители были здесь, – сказал мужчина с глубоким вздохом. – А эти путешественники уже месяц торчат в Южной Африке.
– Эта экспедиция – их заветная мечта. Когда твой отец ушел на пенсию, мечта стала явью. Если бы мама тогда не попала в аварию, то обязательно составила бы им компанию. Помнишь, в каком они были восторге от путешествия по Амазонке и какие строили планы?
– Жаль Августу, она такой неутомимый путешественник. Для нее нет непроходимых маршрутов и слова «невозможно».
– Вот именно за это она и заплатила инвалидным креслом, – сухо констатировала Сьюзен.
Невольно она вернулась в мыслях в тот дождливый, пасмурный ноябрьский день шесть лет назад, когда Августа Квэндиш лихо мчалась в спортивном автомобиле на огромной скорости в Филадельфию, где ее муж Вэррен Квэндиш, профессор университета, возглавлял медицинскую кафедру. На мокрой, скользкой дороге она не справилась с управлением, и автомобиль несколько раз перевернулся. Августа чудом выжила, но из-за тяжелых травм ее ноги парализовало.
Судьба нанесла энергичной, непоседливой женщине тяжелейший удар. Но она приняла его мужественно и не сломалась. Самым ужасным для нее оказалось то, что она лишилась возможности сопровождать мужа в его поездках по миру. А еще она винила себя за то, что сорвала планы дочери получить высшее образование. Сьюзен тогда как раз окончила колледж и собиралась поступать на исторический факультет университета. Но, узнав об аварии, вернулась в Нью-Эдем, чтобы ухаживать за парализованной матерью. И она никогда не пожалела о своем решении.
– Ты настоящее сокровище, – Норман Карлсон поцеловал руку своей хорошенькой соседки. – На тебя можно полностью положиться. Да я бы и не доверил ребенка никому другому.
Девушка покраснела до корней волос. Разумеется, она понимала, что ни этот галантный поцелуй, ни теплые слова не имеют ничего общего с настоящей любовью, но у нее все равно екнуло сердце и поднялось настроение. Норман Карлсон боготворил свою красавицу жену и тяжело переживал ее внезапную трагическую гибель. Пройдут годы, прежде чем он смирится с этой потерей.
И, равнодушное к людскому горю, время продолжило свой неумолимый стремительный бег. Выйдя из ступора, в который их поверг несчастный случай с Хелен, жители поселка сплотились еще сильнее – так было всегда, когда кто-нибудь умирал. Перед лицом бренности человеческого существования все мелочи отступали на задний план. Даже автор гнусных анонимных писем прекратил свое мерзкое творчество.
Норман отбыл на работу в Нью-Йорк, а Анжела осталась в родном Нью-Эдеме под присмотром семейства Квэндиш. Девочка мгновенно освоилась в выделенной ей комнате для гостей и только изредка заходила в родительский дом, чтобы взять какую-нибудь вещь или пару нужных книг. В этом отношении Анжела походила на свою бабушку: она мирилась с неизбежным, не тратя силы на пустые сожаления и бесплодные жалобы.
Девочка никогда не заговаривала о своей матери, и поэтому Сьюзен и Августа тоже не говорили о ней, однако им казалось странным, что Анжела будто бы вовсе не горевала. Может быть, она пока не очень понимала, что означает смерть?
Возможно, ее поведение было вызвано не душевной черствостью, а неосознанной потребностью в самозащите? Или она обладала, как и многие другие дети, завидным умением быстро выкидывать из памяти трагические воспоминания?
Существует и такая теория: дети – реалисты. Они воспринимают жизнь такой, какая она есть. Оптимистичная картина мира, в которой желание недостижимого затмевает реальность, приходит к человеку с возрастом. Унылые, однообразные, серые будни должны расцвечиваться идеалистическими мечтами, иначе жизнь станет невыносимой.
– Надо радоваться, что она так легко все переносит, – ответила Сьюзен матери в ответ на ее удивленную реплику по поводу хладнокровия Анжелы. – Представь, если бы она целыми днями ходила с понурой головой и кислой миной и рыдала по углам!
– И все же поведение Анжелы ненормально. Такое впечатление, что смерть матери ее вообще не касается. Похоже, у девочки нет сердца.
Доктор Лоренс, часто навещавший Августу, тоже удивлялся безразличию девочки.
– Ноль реакции, – произнес он как-то удивленно. – Создается впечатление, будто бы ничего не произошло.
– Может быть, она все еще в состоянии шока? – предположила Сьюзен.
– Нет, никаких симптомов не наблюдается. Просто Анжела не такая, как другие дети.
– Вас это удивляет? – воинственным тоном поинтересовалась Сьюзен. – Ей всего двенадцать лет, и ей пришлось пережить такое горе, какое не всем взрослым под силу. А потом она вступила в пубертатный период, а в это время девочки ведут себя очень странно. Вы, как врач, должны знать это, Билл.
– Может быть, вы и правы. И все же это любопытный психологический случай. Ей не хватает, как бы это выразиться, душевности, что ли? Она недоразвита душевно.
– Определенно вы попали под влияние мистрис Феррер, – резко отрезала Сьюзен.
– Вздор, – парировал доктор. – Я стараюсь быть объективным. Это ты ведешь себя предвзято, а не я.
Нормана Карлсона, приехавшего в Нью-Эдем на уик-энд, искренне радовало веселое расположение духа Анжелы.
– Ты сотворила чудо, Сьюзен. Я у тебя в неоплатном долгу.
– Не парься, – бросила она. – Просто Анжела умеет держать удар. Да и привычная обстановка помогает ей разогнать тоску.
Это было верное замечание. Все жители поселка, каждый на свой лад, старались утешить девочку.
Однако Сьюзен неприятно удивилась, обнаружив, что Анжела бесстыдно наживает капитал на своем горе. Ей, очевидно, нравилось быть центром всеобщего внимания и получать щедрые подарки – книжки, игрушки и лакомства. Дело дошло до того, что Сьюзен пришлось строго-настрого запретить ей это.
