— Я предпочитаю свежий воздух, если, конечно, на улице не слишком влажно.
— К сожалению, окно является силовым элементом конструкции и не открывается.
— Очень плохо, — покачала головой Маргарет, — но мы это переживем.
Лишь после этих слов Генри заполнил бланк и передал его Клиту.
— Вы будете платить наличными или по кредитной карточке? — спросил тот.
— «Америкэн экспресс» подойдет?
— Вполне. Если вы дадите мне кредитную карточку, девушка в бюро оформления все сделает сама.
Генри пошарил в левом кармане, где лежали купюры по одному доллару, достал три и протянул Клиту вместе с карточкой «Амэк».
— О, благодарю вас, сэр, — судя по тону, Клит не ожидал чаевых. — Полотенца в ванной, телефон у кровати. Если вы снимете трубку, вас автоматически соединят с бюро оформления. Матрацы жесткие. Надеюсь, такие вам нравятся. Стоимость завтрака включена в оплату номера. Его подают в семь утра в главном корпусе, в том, что пошире остальных. Если вам что-то потребуется, свяжитесь со мной через бюро оформления. Я ваш гид. Счастливо оставаться.
Едва за Клитом закрылась дверь, Генри обнял Маргарет, радуясь, что им удалось найти такое чудное местечко.
Скинув ботинки, он улегся на огромную двуспальную кровать с общим деревянным изголовьем. Генри вытянулся во весь рост, заложил руки за голову.
Маргарет прилегла рядом, опершись подбородком на согнутую в локте руку, посмотрела на умиротворенного мужа.
— Хорошо бы нам задержаться здесь подольше, не на одну ночь. Пусть и с закрытым окном.
— Да, — согласился Генри. — Да, да, да.
Когда Генри проснулся, лицо Маргарет оказалось столь близко он него, что ее черты расплывались перед глазами. Должно быть, они заснули в объятьях друг друга. Его движение разбудило и Маргарет. Генри коснулся пальцами ее подбородка и поцеловал в уголок рта, потому что Маргарет предпочитала, чтобы в губы ее целовали лишь после того, как она почистит зубы. Даже если она спала какой-то час.
— О, Генри, — улыбнулась она.
— Что, Генри?
— Я тебя люблю и хочу есть. Наверное, пора обедать.
Генри взглянул на часы. Они так и остались на руке. Должно быть, сказалась усталость после дороги. Обычно он снимал их перед тем, как уснуть.
— Почти семь.
— Давай переодеваться, — Маргарет села. — Надень свой элегантный блейзер. Мы что-нибудь выпьем перед обедом. Надеюсь, у них есть коктейль-холл.
— Мне почему-то кажется, что в этой Мекке здорового образа жизни подают только апельсиновый сок, — Генри проверил на месте ли его бумажник, расческа… тут он вспомнил, что Клит не вернул ему ключи от машины.
— Наверное, он отогнал машину на стоянку. А ключи лежат в бюро оформления. Держу пари, он оставил их именно там.
Он взглянул на комод, рассчитывая увидеть на нем ключ от номера.
— Маргарет, ты не знаешь, где ключ от номера?
— Х-м-м-м-м. Он держал его в руке, когда открывал дверь. Я еще обратила внимание на оранжево-синюю бирку.
— Может, он случайно унес его с собой. Посмотри, пожалуйста, в ванной.
— Он не заходил в ванную.
— Ну что ты споришь. Проще посмотреть.
— Я не спорю, — Маргарет скрылась в ванной, затем позвала Генри. — Иди сюда.
Она указала на табличку, закрепленную на зеркале над раковиной.
Калифорния испытывает недостаток воды.
Пожалуйста, убедитесь, что кран плотно закрыт.
— Главное, чтобы не было недостатка вина в столовой, — весело воскликнул Генри. — Я узнаю у портье и насчет ключа от номера.
У двери он обернулся.
— Пошли?
— Пошли.
Генри повернул ручку, но дверь не открылась. Он толкнул ее плечом.
— Странно.
— Ее заклинило? — предположила Маргарет.
Генри попробовал снова с тем же результатом и направился к телефону.
Едва он поднес трубку к уху, как женский голос с характерным калифорнийским акцентом произнес:
— Соединяю вас с Клитом.
Генри услышал гудок аппарата внутренней связи, затем голос Клита: «Да, сэр».
— Это мистер Браун из двадцатого номера.
— Слушаю, сэр.
— Извините, это звучит глупо, но я не могу открыть дверь.
— Я знаю, сэр.
— Я вас не понимаю, — Генри предпочитал сдержанность взрыву эмоций.
В голосе Клита появились новые нотки.
— Вы еврей, не так ли?
Глава 2
Однажды, когда Генри спросили, правоверный ли он иудей, он ответил: «Правоверный в чем?»
А на вопрос, верующий ли он, ответ был таков:
— Я верю в то же, что и Бог, — и добавил, разъясняя свою позицию: — Идея о том, что Бог находится везде — чистый вздор. Тут спутаны понятия Создатель и сотворенное. Не является Бог и супернадсмотрщиком, приглядывающим за всеми нами. Если вы верите, что Бог приложил руку ко всему этому… — взмахом руки Генри охватывал всю землю, — он, должно быть, обладал неисчерпаемой энергией. Поймите, пожалуйста, Бог — не демократ. В мире животных он распределял эту энергию очень неравномерно. Чуточку — ленивым, все остальное — более резвым. Если вы взглянете на людей, то и здесь обнаружите Его недемократичность. Сверхактивные становились великими вождями, на которых взирали, как на богов. Не зря гласит пословица: если хочешь сделать дело, поручи его занятому человеку. Чтобы понять Бога, необходимо познать Дьявола, который создает команды дорожных рабочих, где все стоят, глядя, как работает один, точь-в-точь, как трудятся государственные служащие. Пожарные и полицейские пашут в поте лица, и дьявол отправляет их на пенсию через двадцать лет службы. Везде Дьявол берет вверх. Это обстоятельство не делает меня республиканцем, но заставляет верить в источник энергии. Я не буду возражать, если его будут называть Богом. А осознав, что битва между Богом и Дьяволом идет с незапамятных времен, вы не будете безоговорочно гордиться родом человеческим, не станете требовать во всем совершенства, а примете жизнь и других людей такими, как они есть.
Отец Генри привил ему уважение не к званиям и заслугам, а к мастерству. К примеру, в своей фирме Генри посчитал необходимым научиться всему, что делали его сотрудники, за исключением перепрограммирования компьютера. И видя, как он, засучив рукава, помогает механику пустить забарахливший транспортер, они в очередной раз убеждались, что в этой фирме руководитель знает дело, а не просто числится в начальниках.
Генри следил за тем, чтобы его семья ни в чем не знала недостатка, особенно в любви. Другие мужчины жаждали получать от деловой жизни все больше и больше. Генри не хотел расширять свою фирму, приобретать новые, зарабатывать много денег. «Безмерное честолюбие — удел артистов и спортсменов, которые главным образом соревнуются между собой, — говорил он Маргарет. — В бизнесе и политике это опасно».
