Сегодня утром я проснулся, лежа на животе на ссохшейся от солнца земле. Поднимающийся из ее глубин жар навевает на меня дремоту. Я с трудом поднимаю отяжелевшие веки и вдруг замечаю в нескольких сантиметрах от лица плиту. Я лежу на могиле моей матери.
Захлебнувшись криком, я просыпаюсь, на сей раз — по-настоящему. Зимнее солнце еще не встало. Реквизированная у крестьян комната похожа на склеп. В темноте храпят мои солдаты. Кто даст мне ключ к разгадке сна? Что это — предостережение? Или Матушка посылает мне весточку перед тем, как покинуть наш мир? Кто ответит на эти вопросы здесь и сейчас, за тысячи километров от Токио? Жива ли Матушка, в добром ли она здравии?
Я столько лет размышлял о собственной смерти, что она стала казаться мне легче перышка. Но я не перенесу кончины матери, потому что никогда не готовил себя к ее уходу.
Невозможно сочетать служение родине и любовь к семье. Солдат — человек, который разрушает счастье своих близких. Если моя жизнь принесла пользу японской нации, следует благодарить за это самоотверженную женщину — мою мать.
Я ощупью нахожу в темноте бумагу и огрызок карандаша. Не видя, что пишу, сочиняю коротенькое письмо, в котором выражаю Матушке свои горькие сожаления. Я так долго пренебрегал сыновними обязанностями!
Складываю листок вчетверо и сую его под подушку. Когда же мы наконец вернемся в мир человеческих отношений?
19
Хун делает мне странное признание:
— Мой отец очень богат, но я вечно клянчу у него деньги. Он приходит в ярость и всегда дает ровно половину того, что я прошу.
Она продолжает:
— Я выйду замуж за человека в возрасте, который сумеет обо мне позаботиться.
Несколько дней спустя Хун дает мне понять, что увлеклась кое-кем:
— Понимаешь, взрослый мужчина — это совсем не то, что юнцы с усиками, которые бродят вокруг нашей школы. Он угадывает твои мысли, знает, как доставить тебе удовольствие. Рядом с солидным человеком ты чувствуешь себя не девочкой, но богиней, умудренной опытом, пережившей множество эпох, за которой он наблюдает с острым любопытством новорожденного.
Хун стала моей лучшей подругой, но я не уверена, что всегда точно понимаю смысл ее высказываний. Ее изворотливая душа балансирует между тенью и светом. Она ведет странную жизнь, которая полна тайн, несмотря на откровенные признания и рассказы. В этот понедельник она приходит в школу возбужденная и усталая. Ее волосы заплетены в косы, но их явно завивали накануне, а потом распрямили. Хун переполнена пьянящей радостью, причина которой известна ей одной. Она говорит:
— Лучшее доказательство мужской любви — терпение, с каким он ждет, пока девственница созреет.
Я краснею, не в силах вымолвить ни слова! А вот Хун нисколько не смущает разговор об интимных подробностях. Я даже нахожу в ее непристойных откровениях определенное величие. Какая-то сторона жизни ускользает от меня. Я похожа на слепца, не ведающего, как прекрасно солнце.
Я спрашиваю Хун:
— Как вырваться из окружающего нас мрака?
Она делает вид, что не понимает.
— Как стать женщиной?
Хун смотрит на меня с изумлением.
— Ты обезумела! — кричит она. — Чем позже — тем лучше!
20
Возвращение к цивилизованному миру.
Город Харбин, стратегически важный пункт в китайско-русском противостоянии, находится в самой северной части Маньчжурии. На широкой, в несколько километров, реке Амур наши боевые корабли противостоят советскому флоту.
Когда на шумный город опускаются сумерки, купола мечетей, кресты и мадонны христианских церквей, покатые крыши буддийских пагод вырисовываются на фоне красного неба. В этой метрополии живут бок о бок русские, евреи, японцы, корейцы, китайцы, англичане, немцы и американцы. Каждый народ образует замкнутую диаспору.
Вчера я спал на охапке соломы, под вой волков и завывание ветра. Я пил растопленный снег. На мне была рваная, закопченная, пропитавшаяся потом и грязью форма. Сегодня я одет в новую, с иголочки, форму, в комнате тепло, кровать застелена шерстяным одеялом. Мы собираемся небольшой компанией и едем в бордель. Я выбираю молодую японку Масаё, уроженку Тоямы, хотя стоит она намного дороже других проституток.
Девушка наливает мне выпить. Она неумело накрашена, у нее дешевые духи, слишком яркое кимоно и неуклюжие манеры, но мне она кажется ослепительной красавицей. Я беру Масаё за руку, и прикосновение к женской коже действует на меня, как электрический разряд. Я грубо притягиваю девушку к себе, и она падает в мои объятия. Я распахиваю полы ее кимоно, разрываю сорочку, выпустив на волю грудь.
Розовые лепестки сосков окончательно лишают меня рассудка. Пережив тяжелые месяцы одиночества, я хочу раствориться в женском теле. Я мну тело Масаё ладонями, оседлываю ее, не обращая внимания на стоны и мольбы. Я проникаю во влажное лоно, и на меня накатывает мучительное наслаждение.
Я выхожу на улицу, ощущая легкость, опустошение и какую-то новую силу. Шлюха напитала меня человеческим теплом.
21
Площадь перед мэрией забита людьми. Я держу на руке корзинку и тащу за собой Лунную Жемчужину. Она жалуется на толчею, на дороговизну риса, на небогатый выбор дичи. Она слишком много говорит, дергается, раздражается, критикует все наши покупки. Я устала от бесконечных стенаний сестры, мне не терпится отделаться от нее.
За три последних года ее жизнь превратилась в сплошную муку. Как мне не хватает моей веселой сестрички, носившей в черных косах алые ленты, непоседы, веселившей близких радостным смехом!
Из-под капюшона на бледное лицо Лунной Жемчужины свисают пряди волнистых волос, утративших шелковистый блеск, она выглядит увядшей.
Я дергаю ее за руку.
— Подай наконец на развод!
Она пораженно смотрит на меня своими прекрасными раскосыми глазами. По лицу ручьем текут слезы.
— Сестричка, милая, он меня так любил!.. Он обещал, что я буду единственной женщиной в его жизни!.. Не верю, что он забыл свои клятвы!.. Он ничего не может с собой поделать… Вчера я его проследила… Он отправился в театр с куртизанкой, и эта развратница ласкала его прямо в ложе…
Я не знаю, как утешить сестру. Нравы новых времен осуждают многоженство, но мужчины остались легкомысленными изменниками, и женщины страдают по-прежнему. Мои родители — очень просвещенные люди. Живя в эпоху, когда традиционный уклад борется с современными привычками, они позволили моей сестре выйти замуж за избранника сердца. Этот брак по любви стал ужасным несчастьем.
Люди оборачиваются, бросают на нас любопытные взгляды. Лунная Жемчужина задыхается от рыданий, не понимая, что выглядит нелепо и смешно. На наше счастье, мимо проезжает рикша. Я подзываю его, усаживаю сестру на скамейку и прошу отвезти ее домой. Ей так плохо, что она и не думает возражать.
