— По-немецки говоришь?
Она уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Мне пришлось задушить твою кошку, — развязным тоном сказал Малыш. — Но могу найти тебе другую, если будешь любезна со мной…
Девушка облизнула губы кончиком языка.
— Я… я не партизанка, — заикаясь, проговорила она. — Нет, нет! Я не коммунистическая шваль. Мне очень нравятся немецкие солдаты — понимаете?
— Конечно, понимаем, — сказал Порта с хитрым взглядом. — Ты не партизанка, не коммунистическая шваль, ты любишь немецких солдат — тогда чего же налила тетрахлорида в коньячную бутылку, а?
Она покачала головой.
— Не понимаю.
— Все не понимают, когда их обвиняют в чем-то гнусном, — ухмыльнулся Хайде.
Малыш потянулся к дубинке девушки.
— Зачем тебе эта большая палка? Тяжеловато таскать ее, а? Дай-ка мне. У меня она цела будет.
Он вырвал дубинку у перепуганной девушки, вжавшейся еще глубже в угол.
— Я не бью немецких солдат, — сказала она умоляюще. — Я бью только русских — русские злые. Немцы добрые, добрые.
— Мало того, голубушка, мы сущие ангелы!
Хайде саркастически засмеялся.
Барселона подошел поближе к двери.
— Ты одна? — спросил он по-русски.
Девушка удивленно посмотрела на него.
— Вы офицер?
— Само собой, — ответил Барселона со своим обычным апломбом. — Я генерал.
— Ну… — Она заколебалась, потом как будто вдруг решилась. — Остальные в подполе. Под ковром люк.
Она указала в один из углов комнаты, мы скатали ковер и обнаружили, что там действительно люк, ведущий в подвал. Он был хорошо замаскирован, и я сомневаюсь, что мы сами обнаружили бы его.
— Русские солдаты? — спросил Барселона.
— Нет, нет! — Девушка изо всех сил затрясла головой. — Только члены семьи и друзья. Не коммунисты. Все фашисты. Хорошие фашисты.
Хайде засмеялся и потер руки.
— Будет весело!
В комнате за дверью неожиданно послышались чьи-то шаги. Мы обернулись, сжимая кинжалы. Девушка что-то прошептала и внезапно рванулась к двери, но Барселона схватил ее за руку и оттащил назад.
— Оставайся на месте. Нам приятно твое общество.
В эту минуту появился лейтенант Ольсен с остальными ребятами из нашего отделения.
— Что тут происходит? — спросил он. Обвел взглядом комнату, увидел пустую банку из-под джема, обманную коньячную бутылку и девушку. Сверкнул на нас глазами. — Совсем спятили? Там дожидается целая рота, а вы тут угощаетесь джемом и коньяком!
Порта приложил палец к губам.
— Потише. — И указал подбородком на люк. — Там, внизу, целый батальон русских фашистов. А что до коньяка, — он с пренебрежением пнул бутылку, — это гнусная уловка. Там тетрахлорид. Мы бы могли отравиться.
Лейтенант Ольсен нахмурился, подошел к люку и присел на корточки, чтобы его рассмотреть. Следом за ним вошли Легионер и Старик, оба приготовили бутылки с «коктейлем Молотова».
— Они внизу? — сказал Ольсен. — В подвале? — И повернулся к Малышу. — Давай, открывай.
— Что, я? — Малыш негодующе фыркнул и отступил на шаг. — Нет уж! Это кажется просто, но я не так глуп! Тому, кто его откроет, в лицо полыхнет связка осветительных ракет!
— Тьфу ты, черт! — ругнулся Легионер. Он подошел к Ольсену, нагнулся и взялся за кольцо, которым открывался люк. — Ну, понеслась! Держитесь, ублюдки!
Однако не успел он потянуть кольцо кверху, как девушка с воплем бросилась на него, заставив покачнуться.
— Нет, нет! Там маленький ребенок!
Легионер раздраженно оттолкнул девушку. Порта подхватил ее и отвел в дальний конец комнаты.
— Кончай, — сказал он Легионеру. — Ты же не убьешь ребенка, так ведь? Я думал, лягушатники должны быть рыцарями, а не детоубийцами!
— Все сказал? — холодно спросил Легионер.
— Нет еще, — ответил Порта. — Далеко не все, что…
Побледневший от гнева лейтенант Ольсен поднялся на ноги.
— Заткнитесь оба, мы не можем торчать весь день, пока вы спорите об этике! Тут либо мы, либо нас, и я должен сделать все возможное, чтобы не нас, черт возьми!
Малыш, сидевший теперь на краю стола, болтая ногами, принялся задумчиво потирать удавкой бедро.
— Герр лейтенант, — с надеждой заговорил он, — обязан доложить, что перед вашим приходом я задушил русскую кошку. И запросто мог бы передушить их всех, если б они поднялись сюда и дали мне возможность…
— Меня не интересуют кошки, русские или какие б то ни было! — Ольсен повернулся к остальным солдатам отделения и резко повел головой. — Навести ручные пулеметы и автоматы на люк. Если кто вылезет оттуда с каким-то оружием — стреляйте. А если вздумает фокусничать, все будут разорваны на куски. — Он быстро, решительно от кинул крышку люка и крикнул в проем: — Так, вылезайте оттуда. По одному, с поднятыми над головой руками. Даю пять минут, потом ждите беды…
Мы стояли вокруг, ожидая. Первой появилась старушка. ее тонкие руки дрожали над напоминающей голый череп головой. Следом за ней вылезли пять женщин. Одна держала на руках маленького ребенка. Пауза, потом появились мужчины. Их было несколько, почти все юные. Хайде с Барселоной обыскали всех, а Малыш умоляюще попросил, чтобы ему позволили обыскать женщин, что лишь вызвало новую вспышку ярости у лейтенанта Ольсена — ему всегда бывало не по себе, если Малыш находился рядом.
— Только тронь одну из них хотя бы пальцем, и я пристрелю тебя, скотина, клянусь богом! Внизу есть еще кто-то?
Все русские мрачно покачали головами. Мы неотрывно смотрели на них, сомневаясь, можно ли им верить. Порта ткнул Малыша в бок.
— Может, испробуешь на ком-то из них свою удавку? Так мы, во всяком случае, добьемся правды наверняка.
Малыш, разумеется, обрадовался этому предложению. Он подошел к ближайшему русскому и ловко обвил ему шею стальной проволокой. Слегка натянул ее, потом ослабил. Порта улыбнулся.
— Ну вот, товарищ. Сам видишь, что тебя ждет, если будешь лгать, так ведь? Оставили вы кого-то внизу или нет?
Мужчина покачал головой, глаза его выкатились, кадык лихорадочно двигался вверх-вниз.
— Отпусти его! — рявкнул лейтенант. — Сколько раз еще говорить тебе, что я не потерплю таких фокусов. Черт возьми, мы солдаты, а не гестаповские палачи! — И снова повернулся к пленникам. — Так, теперь говорите правду. Остался кто-то в подвале или нет?
Все головы безмолвно задвигались в отрицании.
— Ну, ладно, Кальб, брось вниз парочку «коктейлей Молотова»!
Легионер пожал плечами и приготовился выполнить приказ. Тут одна из женщин издала пронзительный крик.
