— Ну не пожрать же? Морду, естественно, кому-нибудь набить. Заслуженно.
— Так у меня что-то в последнее время этого веселья выше крыши. Учу всяких баранов уму-разуму так, что кулаки устали.
— Не, если ты не хочешь, можешь не приходить. Но я бы на твоем месте вообще бегом бежал.
— Слушай, Серый! Кончай интриги плести. Прямо-то сказать не можешь?
— Не могу! Русу обещал. Так придешь? Только быстрей давай, а то не дождемся.
— Уболтал, черт языкастый. Сейчас приеду. Только морду лица сполосну.
Умыться, побриться, кинуть что-нибудь оставшееся от вчерашнего пиршества в желудок — на все про все хватило пятнадцати минут. Через двадцать уже лавировал на «шахе» в плотном потоке транспорта.
В отряде оживление. Народ уже в «броне» носится, автоматы получают. Подошедший сзади Гном хлопнул по плечу:
— Приехал? Молодец! Давай переодевайся, оружие по полной программе.
— Ты мне хоть объясни, в чем дело-то?
— Потом все! Готов будешь — к Руслану пойдем. Он тебя обрадует!
Подготовка к выезду — дело привычное. Занимает от силы минут пять вместе с переоблачением. Полностью экипированный, подошел к Гному:
— Готов, Серега!
— Сейчас, только Удалому доложу.
В кабинете Руслана ожидал сюрприз: за его столом расположилась… Марина. Увидев меня, встала, подошла и неожиданно, ткнувшись в плечо, разрыдалась. Парни, увидев такое дело, тактично вышли, оставив нас наедине.
— Ну что ты, милая? Успокойся, — обняв, прижал к себе. — Не надо плакать. Ты же знаешь, не могу видеть твои слезы. Что случилось, маленькая?
— К начальнику следствия сегодня вызывали. Тот сказал, что ему доложили о наших с тобой отношениях, — ответила она, всхлипывая.
— Поздравлял, что ли, любимая?
— Какие там поздравления? Говорит, что по закону должен отстранить меня от дела по твоей семье.
— Ну не расстраивайся, Мариночка. Все будет хорошо. Не сошелся же на этом деле свет клином? Другое дадут расследовать.
— Как ты не понимаешь, Жора? Я хочу сама его закончить. Как почитала, что там мой предшественник наворотил, мне страшно стало… И тебя терять не хочу…
— Ну, наверно, что-то можно придумать, любимая. Не отстранили пока?
— Нет. Я из-за этого и здесь. Пока просто сказали, чтобы я наши отношения постаралась не афишировать. У нас начальник вообще-то хороший. Недавно перевели из другого региона. Сказал — работать, как будто и разговора нашего не было.
— Не сказал, кто доложил? Да что я такое спрашиваю-то? Конечно, не скажет. Стукачей никто не сдаст.
— Не говорил, естественно. Я вот думаю, не Леонид ли Иванович сообщил? Что-то он сегодня какой-то не такой, как обычно. Да и видела, как он от начальника выходил.
— А он за тобой ухаживать не пробовал? До того, само собой, как мы встретились?
— Пытался, конечно. Цветы постоянно дарил. Точнее, все время на стол мне клал. Я приходила, а они уже лежат. Кроме него-то больше некому. В кабинете вдвоем сидим.
— Все будет хорошо, любимая! Я обязательно что-нибудь придумаю.
Хорошо, что женщины верят мужским обещаниям. Вот и моя ненаглядная стала успокаиваться, мысли на извечное женское перевела:
— Я некрасивая, да?
— С чего ты взяла? Ты у меня самая прекрасная!
— Тушь, наверно, вся потекла? — спросила она, осторожно вытирая слезы.
— Ну и что? Это же все поправимо, — протянул свой платок, тут же смочив его водой из чайника. — Зеркало имеется, так что все в твоих руках, золотая моя!
Немного успокоившись, Марина принялась приводить заплаканное лицо в порядок. Шикнул на мужиков, попытавшихся войти в кабинет. Те сразу исчезли обратно в коридор.
Ну Ленчик! Нет, хоть собак люблю с детства и подобный эпитет стараюсь максимально редко использовать, но и сука же ты! Кроме тебя, заложить было некому! Ничего, мы с тобой еще пообщаемся предметно, сволочь! Отольются тебе слезы моей любимой! Нет, ну какой гад? С девушками воевать вздумал! Подожди! Будет и на нашей улице праздник! А кто не с нашей — ох, и наплачется! Я не садист, но для отдельных ушлепков исключение сделаю. Приятное!
Наведя марафет, Марина вопросительно взглянула на меня:
— Ну, Жора, как я выгляжу?
— Блеск! Как будто и не плакала!
— Обманываешь?
— Что ты? Чистая правда!
— Ну, тогда хватит ребят держать в коридоре.
Выглянув за дверь, махнул друзьям рукой. Вошли, сделав вид, что ничего и не произошло вовсе.
— Ну, рассказывайте, ради чего весь этот маскарад?
— Все очень просто, Жора, — начал Сергей. — Руслан «лепилу» нашел и расколол его по самое не хочу.
— Какого еще «лепилу»? — не понял я.
— Того самого, — пояснил Рус, — который Клима штопал после тех событий.
— Долго сопротивлялся? — мне даже стало интересно.
— Ты знаешь, нет. Даже иголки под ногти загонять не пришлось, — улыбнулся опер, тем самым давая понять Марине, что это всего лишь шутка. — Свидетелем он хочет по делу пройти, а не соучастником. Об этом только и мечтает. Я просто популярно объяснил ему все последствия запирательства. И пообещал самую… э-э, эксклюзивную камеру в СИЗО, с теплой компанией хмурых, здоровенных, но ласковых сокамерников. Блефовал, конечно… Ну он и обо… понял все, и Клима сдал с потрохами. Наша задача — взять этого кадра за… ну, нежно, значит. И…
— Неоднократно спросить? — хлопнул я кулаком по раскрытой ладони.
— Ну… да! Только без следов.
— Обижаешь, шеф, — вмешался Сергей. — Так только… если упадет пару раз на льду — не больше.
— Ну, возьмем мы его, — заинтересованно спросил я, — а дальше? Он этому Айболиту в глаза скажет, что вообще первый раз его видит. Что тогда?
— А вы-то на что? Я тебе удивляюсь! Пошепчете ему сокровенные слова, в глазки его проницательно заглянете, чтоб кровь застыла. Мне вас учить, что ли? А кроме того, мне тут сорока на хвосте принесла, что у этого клиента дома патроны завалялись. С той самой партии. Глядишь, кроме них на обыске еще что-нибудь интересное отыщем. Плюс к этому шрам-то от огнестрельного ранения куда он денет? Давность эксперты определят без особых проблем. Изъятых патронов, чтобы закрыть его, хватит. Правда, Марина Владимировна?
— В ИВС точно поедет, — подтвердила Марина. — Даже если и не найдем ничего, по сотке[2]я его закрою. С арестом будет сложнее, а на семьдесят два часа запросто. Если хорошо постараться, можно на тридцать суток по указу. А там уж как наработаете.
