Его примеру последовали и мы, вынимая из ранцев на самом дне заначенный боезапас в афганских провощенных упаковках.
— Подожди… Вы ничего не слышите? — встрепенулся вдруг Пуля, вглядываясь вдаль.
И действительно, до нас донесся слабый еще шум винтов. Буквально минут через пять в стремительно светлеющем небе показалась, отстреливая тепловые ловушки, несущаяся в нашем направлении пара «Крокодилов», сопровождающая две «восьмерки». «Духи» как будто озверели, ринувшись в последнюю атаку не считаясь с потерями. Стремятся сблизиться с нами на максимально короткое расстояние, резонно полагая, что по своим вертушки огонь не откроют. Очереди, наши и вражеские, слились в сплошной рев. Дело дошло и до карманной артиллерии. Вовремя брошенные «эфки» поумерили пыл бандитов, заставив их, огрызающихся огнем, откатиться. Надо как-то обозначить себя, просигналить своим. А как?
— Ракеты! — крикнул Сергей, и лихорадочно порывшись в эрдэшке, выбросил из нее два картонных цилиндра. — Это все! Остались еще только зеленые.
— Давай! — азартно завопил Димка, захапав оба сигнальных патрона.
— И зеленые давай! — подхватил я, практически выхватив одну из рук Гнома.
Взмыли вверх две дымные струи, вспыхнули над нами яркими зелеными точками, обозначив вертолетчикам нашу позицию. И тут же Пуля одну за другой выпустил две красные ракеты в сторону боевиков, указав направление огня. Более страшного зрелища, чем заход в твоем направлении на боевой пары «двадцатьчетверок», я не видел никогда. Особенно, когда засверкав вспышками, из-под пилонов сорвались неуправляемые реактивные снаряды, перепахав перед нами все, и закрыв от «духов» сплошной стеной взрывов. Оглохнув от грохота, втроем скатились на дно блокпоста, раскрыв рты и зажав уши руками. Ноздри щекочет специфический запах сгоревшей взрывчатки.
— Снайпера, мля! — наконец выкрикнул Сергей, выглянув из-за мешков, и счастливо рассмеялся.
Вторя ему, как идиоты заржали и мы с Димкой. И есть от чего. Крайняя к нам воронка оказалась буквально метрах в пятидесяти от нашего укрытия. Счастье переполняет. Костлявая взмахнула косой, но в очередной раз промахнулась! Конец банде Салмана! Не уцелел, наверняка, ни один. Хотя, хрен его знает… Одна из «восьмерок», подняв лежащий снег, опустилась за блокпостом. «Крокодилы», взрезая воздух винтами, нарезают круги, прикрывая эвакуацию. От вертушки к нам с автоматами наизготовку метнулись знакомые фигуры в «броне».
Как шел к вертолету, не помню. Пришел в себя только когда уже в воздухе один из бойцов сунул мне под нос тампон с нашатырем. Второй, распластав ножом рукав, старательно перебинтовывает в двух местах левую руку. Рядом возятся с Димкой и Серегой.
— Нафига? Не надо, — попытался я возмутиться, но сморщился от пронзившей руку сильной боли.
— Сиди спокойно, — отозвался перевязывающий. — Что, болит?
— Есть немного, — кивнул я.
— Сейчас полегчает, — вколол тот в бедро тюбик промедола. — Рукой не дергай. Кость, похоже, повреждена, и крови много потерял. Прилетим — сразу в госпиталь, — «утешил» он, накладывая проволочную шину и вешая руку на перевязь.
— Откуда? Не помню такого.
— Не почувствовал наверно в запарке, а когда мы подбежали, ты уже никакой был.
— С парнями что?
— Нормально с ними. В одной палате лежать можете. Отвоевались пока. Но вы молодцы, парни. «Духов» навалили немеряно. Мы уже только подчистили за вами. Сам бы не видел — не поверил, что четыре часа можно было там продержаться. Ну что, легче стало?
— Легче, — кивнул я. И действительно, острая боль постепенно отступила, уступив место ноющей.
— Подвинься немного, боец, — подошел к нам Митрофанов. — Как себя чувствуешь, майор?
— Нормально. Голова только кружится.
— Ничего. Пройдет.
— Как Салман? — задал крайне интересующий меня вопрос.
— Поет, как соловей. Особенно если хорошо попросить.
— Сдал гада?
— Как стеклотару. Еще до того, как за нами прилетели. Поупирался, правда, но, думаю, для вида. Затем просьбу поделиться информацией очень уж убедительно повторили. Так что куда он денется?
— Вертушки хорошо поработали. Вовремя подскочили. Если бы не они… Передай парням спасибо от нас.
— Обязательно передам. Да вы и без них отлично справились. Мы еще до выхода на точку сообщили, что ведем бой, так что в Моздоке быстро подсуетились помощь отправить. Лишь бы до гаденыша не дошло, кого везем.
— А кто он?
— Полковник один. Скурвился, сучонок. На большие деньги польстился.
Эпилог
Потом был госпиталь, перелет в Энск, встречающие прямо на летном поле моя Мариночка и жены парней… Как давно это было… Целых двадцать лет прошло… И каких лет… Самых счастливых в моей жизни.
Гном, как я и предрекал, стал командиром отряда, полковник полиции. Я же был его заместителем. Тоже дослужился до полковника, но буквально полгода назад вышел на пенсию. Здоровье, подорванное ранениями и контузиями, не позволило дальше продолжать службу. Так что появлялся в отряде в последнее время уже только как ветеран, которому там всегда рады. Пуля заслуженно занял мое место. Леночка уже невеста на выданье. Красавица, точная копия моей любимой. Жениха, правда, пока еще на примете нет. Но я не переживаю. Найдет дочурка своего принца обязательно.
И ради этого, ради жизни и счастья тех, кого любим, мы готовы до последнего стоять на последнем рубеже. Именно поэтому я и нахожусь здесь, хотя имею полное право эвакуироваться в счастливый и относительно безопасный мир, о котором когда-то упоминал Лешка Митрофанов. Кто-то же должен этим заниматься? Почему не я?..
