Едва миновав городские ворота, Карана снова задумалась о чудесном сказании и даже начала про себя повторять его. Сначала ей предстояло подняться по крутому склону горы, и идти было легче, заняв голову этой увлекательной историей. Вскоре ей вспомнилось, как, завершая выступление, Лиан прервался на миг и посмотрел ей прямо в глаза. В ту же секунду она вступила с ним контакт, прикоснулась к его сознанию, на мгновение выведя Лиана из состояния равновесия. Карана старалась не думать об этом совершенно несвойственном ей безрассудстве. Обычно она была в высшей степени осторожна.
Девушка присела на глыбу известняка и посмотрела вниз на извилистую тропу и сверкавшие вдали черепичные крыши Чантхеда. Что заставило ее обнаружить свой талант перед незнакомым человеком? Теперь он мог попытаться использовать ее в своих целях или неосмотрительно разболтать о ее секрете другим! Мало кто обладал такими способностями, и по вполне понятным причинам эти немногие старались жить так, чтобы никто не знал об их возможностях, бесценных для жаждущих получить власть над людьми. Во времена войн чувствительников покупали и продавали из-за их редкого дара. К счастью, о войнах на Сантенаре уже почти позабыли. Сколько Карана себя помнила, в ее части Мельдорина всегда царил мир.
До сих пор она была очень осторожна, и о ее способностях было трудно догадаться. Распознать их смог бы, пожалуй, другой чувствительник или человек, хорошо владеющий Тайным Искусством.
Каким же образам Карана стала обладательницей этого дара? Дело в том, что она родилась от смешанного брака: ее мать принадлежала к древней человеческой расе, испокон веков населявшей Сантенар, а отец был наполовину аркимом.
Около четырех тысячелетий назад на Сантенаре появились еще три человеческие расы, охотившиеся за Золотой флейтой. Аркимы, рослые и смуглые, как ее отец, пришли из Аркана. Каронов, высоких и сильных, было мало. Они владели Тайным Искусством и мастерством обращения с машинами. Третьим народом были феллемы, невысокие люди с розовой кожей и золотистым цветом глаз, пришедшие из Таллалама. Они не обладали большой физической силой, но умели отводить глаза и насылать чары. Эти представители потусторонних миров жили дольше людей и сыграли важную роль в истории Сантенара, но те времена уже миновали. Теперь основная часть населения Сантенара принадлежала к коренной человеческой расе. Кароны исчезли, а аркимы и феллемы или давным-давно куда-то попрятались, или научились ничем не выделяться среди остальных.
В браках между представителями разных рас дети рождались редко, а если это и случалось, они часто страдали от безумия. Однако, несмотря ни на что, они нередко оказывались обладателями необычных способностей.
Впрочем, Каране было не много прока от ее таланта, потому что она далеко не всегда могла на него положиться. Она была способна заранее ощутить чье-либо приближение и даже предчувствовать то, что собираются сказать или сделать люди, особенно когда ей самой угрожала опасность, а также отправлять мысленные послания другим, хотя обычно они и состояли из неразберихи чувств и образов; к тому же передача мыслей редко происходила по ее собственному желанию. И все же Каране нечасто удавалось вступить в настоящий контакт с кем-либо и на самом деле начать общение двух сознаний. За всю жизнь у нее это получилось всего несколько раз. Вот поэтому-то возникший между ней и Лианом контакт казался поразительным, а ведь все произошло само собой, помимо ее воли. «Может, во мне говорят желания, о которых я и сама толком не знаю!» — подумала она.
Однако ее дар доставлял ей и неприятности: она чувствовала острее, чем остальные; порой она переживала столь сильно, что нахлынувшие эмоции парализовали ее. Кроме того, она всегда чувствовала себя плохо после того, как прибегала к своим способностям: ее слегка подташнивало или же у нее целый день раскалывалась голова. Вот почему Карана обычно остерегалась использовать свой дар.
И тем не менее, когда близился конец выступления, она не смогла удержаться и послала Лиану вопрос: «Кто же убил девушку?» — потому что сказание захватило ее настолько же, насколько очаровал его автор.
Каране приходилось слышать Лиана и раньше. Ради его сказаний, обычно звучавших на Чантхедском Празднике, люди сходились со всего Мельдорина. Лиан впервые завоевал известность четыре года назад. Карана хорошо помнила, как все происходило. Может быть, именно он стал причиной того, что она пробралась на закрытые для посторонних Выпускные Испытания, использовав документ дальнего родственника, учившегося в Школе. Уже сейчас она предвкушала удовольствие, которое доставит осенний Чантхедский Праздник. Это будет самое замечательное событие года: целых две недели она сможет наслаждаться самыми разнообразными сказаниями!
«Что ж, пора идти дальше! Довольно глупостей! — подумала Карана. — Зачем ты нужна этому сказителю? Что ему делать с тобой в Готриме?» Она глотнула воды из фляги, натянула на уши широкополую фетровую шляпу и вскочила на ноги. Ей нужно было поскорее вернуться в поместье. Там полно дел. Если она поспешит, то доберется до замка за шесть дней. К счастью, над Сантенаром поднялась огромная желтая луна, освещавшая девушке путь в ночи.
Но чем ближе была полночь, тем меньше было света от луны, медленно поворачивавшейся к Сантенару своей сумрачной стороной, испещренной морями и кратерами, создававшими на ее поверхности багровые и лиловые тени. Период, когда к Сантенару была обращена темная сторона луны, слыл несчастливым: в это время не следовало принимать важных решений или отправляться в длительное путешествие. К счастью, девушка знала, что успеет добраться до дому еще до того, как светлая сторона луны полностью скроется. Утром четвертого дня Карана миновала маленькое горное село Туллин, представлявшее собой несколько стоявших в беспорядке домишек и корчму, единственную между Чантхедом и Готримом. Девушка напилась у колодца и продолжила путь: за ночлег под открытым кебом не нужно было платить, а в это время года по ночам было еще не холодно. На заднем дворе корчмы какой-то старик колол дрова, ловко управляясь с топором. Увидев Карану, он поприветствовал ее, а она помахала ему в ответ. Стайка ребятишек бежала за ней до самой вершины холма. Там она улыбнулась им на прощание и зашагала вниз по склону.
Ну вот я почти и дома! Карана вздохнула, откинула со лба пряди волос, упорно лезшие в глаза, и начала спускаться к Готриму — ее родному обветшавшему древнему замку. Размышляя о сказании, она не заметила, как преодолела большую часть пути, и так спешила, что не стала заходить в городок Тольрим, а решила перейти вброд обмелевшую реку Рим и сократить дорогу, пройдя лугами. Вот уже показались зеленые черепичные крыши Готрима, потом — постройки из розового гранита, отражавшего лучи полуденного солнца, а за ними — и высокие стены замка, за которыми виднелись вершины далеких гор, покрытые снегом.
Готрим пострадал от времени и сражений, периодически происходивших в Баннадоре. Не так давно к нему пристроили два двухэтажных флигеля с широкими террасами. Его окружали в беспорядке стоящие амбары и другие хозяйственные постройки. Здесь все было сделано на совесть, хотя и не отличалось особой красотой.
День был жаркий. Под ногами девушки хрустела посеревшая трава. Похоже, дождя не было с тех самых пор, как она ушла отсюда три недели назад. Ее сразу же захлестнули заботы сельской жизни. Неумолимая засуха держала Готрим за горло, не давая его хозяйке ни малейшей передышки. Карана с большим трудом смогла отлучиться в Чантхед, а если дождь не пройдет в ближайшее время, ей не на что будет идти на осенний праздник.
