– И что? – поинтересовался Виан.
– Не будет тебе счастья. Этот конек, он может… ну, не сказать, чтобы все, но очень многое. Так что как он народится, держись подле – и не пропадешь.
– Ой, откуда ты все это знаешь? Кони еще не на родились, а ты уже их стати расписываешь! Что-то ты не договариваешь…
– Ты же сам сказал, – огрызнулась кобыла, – что лошади говорить не умеют, вот я и не злоупотребляю.
– Ну и ладно, – отмахнулся парень, – вот уже и пришли.
Когда Виан завел кобылу внутрь и подпер поленом не слишком надежную дверь, ему показалось, что сбоку от дороги в густом бурьяне кто-то облегченно вздохнул.
– Как дела, госпожа?
Конеподобный колдун появился из на мгновение полыхнувшего синим портала. Омелия от неожиданности уронила книгу, которую читала, и та гулко лязгнула об пол бронзовыми накладками переплета.
– Шакал тебя заешь, Лазаро! Я же чуть с испугу не умерла!
– Ну-ну, – успокаивающим тоном проговорил Лазаро, – девушку, которая с мечом в руках встретила солдат Аль-Хардира, мало что может напугать до смерти. И уж точно это не ее придворный маг в образе неведомой зверюшки. Так все-таки как дела?
– Ну какие могут быть дела?! – девушка поднялась с кресла и прошлась по комнате. – Какие могут быть дела, когда я сижу тут хуже, чем в тюрьме! Сю да, знаешь ли, гости не заходят, со светскими развлечениями плохо. Хорошо хоть с едой и питьем проблем пока нет. Я и представить себе не могла, что мне – мне! – придется стоять у плиты и самой готовить всякие разносолы.
– Ну, если я покопаюсь в магических вещицах, может, и удастся найти заклинание Прислужника… – Да нет, время-то надо чем-нибудь занять, так что я на это не жалуюсь. Это я так… Главное, здесь жутко и одиноко, особенно по ночам. Я последнее время стала отсыпаться днем, а ночами сижу и читаю, чтобы не так страшно было.
– А ты бы в Шар смотрела – я его включил, он теперь работает сам.
– А я и смотрела, – мрачно проговорила девушка и, помолчав, добавила: – Что, все короли такие?
– По-всякому, – пожал плечами Лазаро.
– Где-то здесь…
– Эти магические закрома бездонные, что ли? – поинтересовалась Омелия.
Лазаро оторвался от своего занятия и повернулся к девушке, подняв уши торчком.
– Почти, – сказал он. – Только боевых штучек здесь не осталось. По крайней мере, я думаю, что не осталось. Тут же поколения четыре копило все, что ни попадя, а озаботиться каталогизацией и сортировкой никому времени не доставало, – он вздохнул, – и мне тоже, дураку старому.
– Ну вот и озаботься, – хмыкнула Омелия, вертя
в руках подобранный с пола сломанный костяной гребень. На гребне были искусно вырезаны гарцующие кони с развевающимися гривами – жаль только, изделие костореза переломилось пополам, оставив от одной из фигурок лишь круп с хвостом и ногами.
– Как ты думаешь, это легко делать копытами? вкрадчиво спросил маг. – Мне же даже ругаться опасно – - мало ли что из сказанного материализуется! А иногда, знаешь ли, очень хочется… – тут он увидел обломок безделушки в руках у девушки: – О, вот же он!
– Ты это искал? – с подозрением спросила Омелия, протягивая колдуну остатки гребня.
– Это, это.
Лазаро взял сломанный гребень зубами и некоторое время стоял и размышлял – вероятно, о том, куда теперь деть находку. Затем пихнул куда-то под мышку. Омелия еще подумала, что у него там не иначе карман какой. Поскольку в объяснения Лазаро не вдавался, девушка вновь принялась изучать наследие предков, перекладывая различные, большей частью непонятные, предметы с места на место.
– А что будет, – поинтересовалась она – если я все же найду какую-нибудь «боевую штучку»? – В принципе все может быть, – пожал плечами Лазаро. – Но ничего опасного не случится. Все магические предметы содержат собственный заряд энергии, но для полноценного срабатывания они должны оказаться в руках мага. Так что играйся на здоровье, глядишь – развлечешься.
Любопытства Виану было не занимать. В течение седмицы парень позабросил все предыдущие увлечения и прожекты – на радость старшим братьям. Он старался, как мог исправно, выполнять все поручения по дому, а потом отправлялся к пастушьему сараю, прихватив косу, а иной раз и немного овса, позаимствованного из родительской конюшни. Накосив охапку травы на ничейной делянке у леса, Виан каждый раз воровато оглядывался, хотя сам не знал, чего именно опасается.
Впрочем, пока ничего не происходило. Кобыла дичилась и таращила в испуге глаза, но сено и овес ела. Проблема возникала с уборкой навоза – кобыла, едва Виан подходил к ней поближе, начинала сильно нервничать, забивалась в угол, а когда парень оказывался достаточно близко – норовила лягнуть. Разговаривать она отказывалась, равно как и слушаться человеческих слов.
«Не иначе как в ту ночь она какой травы волшебной наелась, от которой звери разумную речь понимать начинают», – думал Виан, прекрасно отдавая себе отчет, что сейчас он едва ли заарканил бы эту лошадь. Однако парня не покидало желание посмотреть, что же будет дальше.
Терпения хватило ему как раз до конца седмицы.
Аккурат утром седьмого дня в гости к отцу зашел старик Халуп. Виан только-только продрал глаза, когда услышал его скрипучий голос:
– А слыхал, чего мой внучек вчерась нашел? Отец, видимо, ответил отрицательно, потому что Халуп продолжал:
– А он с соседней деревни, с Поймищ, поздно возвращался, уже темнеть начало. Он и решил срезать через лесок, даром что места свои, знакомые. И вот уж опушка недалеко, как видит – сверкнуло что-то промеж деревьев. Нехорошо сверкнуло, поколдовски. Ну, парень-то он не робкого десятка, прямо на отблеск и пошел. Дай, думает, хоть глазком погляжу, что за тать там ворожбу творит. А то, может, уж в набат пора бить.
Халуп охрип и зашелся кашлем. Но, видимо, очень уж хотелось досказать новость. Поэтому он продолжал, еще не откашлявшись как следует:
– Подходит, значит, внучок мой – нет никакого колдуна, никто вроде ворожбу не вершит. А только на полянке, где сверкало-то, трава примята, словно по ней кони бегали взапуски, да валяется что-то темное. Присмотрелся он, да и обомлел: конский круп в траве валяется, с ногами. Хвост есть, в травинах путается, а остальной лошади-то и нет. Словно ножом огромадным кто разрезал. И вроде обрубок свежий, а кровь из него не бежит, и даже трава ничуть не заляпана.
С Виана остатки сна согнало как рукой. Он быстро спустил ноги с лавки на прохладный пол и, шлепая босыми ступнями по доскам, выбежал в сени.
– Как же внук-то твой увидел, что на траве кровяных брызг нет? – с деланым удивлением поинтересовался отец. – Сам же говоришь, темнело уже.
– Так я разумею – коли из лошади кровь-то вы пустить, ее и в темноте без труда заметишь, а еще первей унюхаешь, – возразил Халуп. – А тут ничего похожего.
