– Слушай, мужик, ты мне надоел. Мотай отсюда. Чтобы я тебя тут больше не видел.
Но "чародей" решил наглеть дальше, выкатил глаза на Дему, и обдавая его запахом лука и гнилых зубов, заскрипел:
– А на тебе, жеребец окаянный, порчу нашлю лихую. Будет черный сглаз твое кости знобить, тело мучить!
Дема сгреб поганца за лацканы засаленного пиджака, приподнял так, что обшарпанные штиблеты колдуна оторвались от пола, и негромко, но внятно сказал:
– А вот за это – в лоб получишь.
Мужичок хотел крикнуть еще что-то страшное, но взглянул в глаза Демида и осекся. Взор его потух. Бормоча под нос, он выкатился за дверь и больше не появлялся.
Эту историю Дема любил рассказывать в компании и каждый раз она вызывала взрыв смеха. Все начинали рассказывать хохмы о своих встречах с "экстрасексами", энергоцелителями и колдунами. В Демином кругу этих людей всерьез не воспринимали.
Именно поэтому Демид и не решился рассказать эту историю сейчас – слишком уж серьезно относился к подобным вещам Николай. Непонятно было только, к чему вообще весь этот разговор о колдунах, сатанизме и прочем.
Демид огляделся. Они просидели целый вечер за неотрывным разговором, и было уже довольно поздно. Меж тем народ в ресторане вовсю гулял. Оркестрик на сцене играл танго, несколько пар исполняли какое-то подобие этого танца, большинство же, обнявшись, медленно передвигались на месте, соблюдая направление по часовой стрелке. У стены столы были сдвинуты – там, очевидно, происходил банкет. Красномордый толстяк в розовой рубашке и сдвинутым набекрень галстуком исполнял роль тамады и безуспешно пытался придать видимость единства застольному коллективу. Атмосфера в зале была пьяно-радушная, в такие моменты можно подойти к любому в зале, завязать беседу и через пять минут уже сидеть с ним в обнимку и вспоминать общих, в неизъяснимой закономерности выявившихся знакомых. Еще не наступило время хмельных разборок и мордобития в туалете, хотя, навострив слух, можно было услышать доносящееся с отдельных столиков извечное российское: "Серега, ты не прав!" как предвестник грядущих катаклизмов. Демид почувствовал явное перенасыщение – и едой, и питьем, и ресторанным шумом, и разговором.
– Николай Игнатьевич, спасибо за интересную беседу. Приятно было с вами познакомиться. Но, честно говоря, мне пора идти. Поэтому мне хотелось бы кратко поговорить о деле. – Хорошо было в ресторане, но Демид не был настроен на всенощное бдение с непременной утренней головной болью. – Итак, вы предлагаете мне работу телохранителя для вашей дочери. Вы считаете, что я вам подхожу. Обо мне, насколько я понимаю, вы достаточно информированы. Наверное, вы знаете, что последние полгода я отказывался от всех подобных предложений, но для вас я сделаю исключение. Я буду с вами работать и со своей стороны могу гарантировать, что с Джейн ничего плохого не случится. Только ради вас.
"Ради девчушки. В ней что-то есть".
– Спасибо, Дема. Мне подходишь только ты. Только ты. Я верил, что ты не откажешься.
– Еще вопрос: что будет входить в мою работу?
– Да ничего серьезного. Будешь забирать ее утром из гостиницы, отвозить на машине по ее делам. Будете, наверное, много ездить по селам – ее работа связана с русским фольклором. Ну, переводчиком будешь, если понадобится. Если ей захочется, отведешь ее вечером в ресторан, или там в дансинг. В театр. Всего два месяца. Устроит тебя такое?
– Устроит.
– Ну и славно. А вообще-то она девчонка славная, приятная. Только постарайся удержать ее от излишних приключений. Она мастер находить неприятности на свою шею, а Россия – все-таки не Канада.
– А... Да, вот еще...
Дема замялся. Глупо как-то было сейчас спрашивать о деньгах. Сочтут еще скаредой. Да только Николай Игнатьевич понял его и без слов.
– О деньгах не беспокойся. Получишь на руки чистыми четыре тысячи долларов за два месяца работы. Поверь мне, это очень приличные деньги. Или ты, как истинный русский патриот, предпочитаешь рубли?
– Я, как истинный советский патриот, предпочитаю валюту.
Названная сумма Демиду очень понравилась. Раньше, когда он подрабатывал в охране, у него водились денежки, и немалые. Но теперь, когда он оставил это опасное занятие и стал жить на скудную преподавательскую копейку, такой заработок показался баснословным.
– Ну что, все ясно?
– Да, вполне.
– Тогда приходи завтра в мой офис, и мы оформим договор. Джейн приедет через две недели, так что у тебя пока есть время для отдыха. Можешь съездить куда-нибудь в Сочи.
– Да нет, в Сочи как-то не тянет. В деревне дел полно.
– Демид, я жду тебя завтра в девять утра в офисе. Вот моя визитная карточка. От машины опять откажешься?
– Да нет, пожалуй. Надеюсь, у вас не "мерседес"?
– "Ауди"-сотка подойдет?
– Потянет.
– О, это уже знак доверия! Польщен, польщен!
Николай похлопал Демида по плечу и они расстались.
ГЛАВА 4
Следующие две недели Демид посвятил войне. Войне за родную землю с супостатом, посягнувшим на самое святое. Битва была изматывающей и кровопролитной, противник нес потери, но не сдавался. Новые полчища врагов вставали на смену павшим и теснили Демида, творя свое черное дело и пядь за пядью уничтожая плоды Деминого труда.
Демид воевал с воронами.
Демид любил огородничать и знал в этом толк. На своих шести сотках, где каждая горсть земли прошла через его пальцы, он чувствовал себя настоящим хозяином. Он умело применял и светлое социалистическое учение товарища Мичурина, и порочную, развенчанную партийными конференциями буржуазную генетическую теорию Менделя-Вейсмана-Моргана. И то и другое давало хорошие плоды, мирно соседствующие на обеденном столе, несмотря на непримиримые классовые позиции. Дема был грамотным и трудолюбивым человеком, и соседи его уважали. Конечно, случались и неприятности – его нежные акклиматизированные растения мерзли и усыхали, на них нападали прожорливые гусеницы, тля и вирусы неизвестной породы. Демид терпеливо сносил пакости, творимые матушкой-природой, и выхаживал своих питомцев.
Той ночью Демид спал беспокойно. Странный сон снился ему. Он бежал по огромному белому полю, падая и проваливаясь по пояс в снег. На нем было какое-то рубище, волосы светлыми космами падали на плечи. В руке у Демида был тонкий, леденящий пальцы серебряный меч. "Главное – не открыть грудь, – бормотал он на бегу, – Враг не должен увидеть Знак". Он снова упал, запутавшись в полах своего драного зипуна. А когда поднял голову, увидел высокого старика. Старец был одет в черный бараний полушубок, вывернутый наизнанку и запахнутый на левую сторону. В руке он держал большой посох с острым железным крюком на конце. Желтоватая борода растрепалась на ветру, черные глаза из-под кустистых бровей смотрели властно и зло.
Демид попытался встать, но старик вытянул когтистую руку и неодолимая сила придавила Дему к земле. Он ткнулся носом в снег.
