— Какую услугу?
— Ты мог бы решить все наши проблемы! — бушевал Пит. — Если бы у них, наверху, были чертежи оружия… — Он показал большим пальцем куда–то вверх на потолок кабинета, словно Ларс во время транса действительно поднимался туда. — Наука должна тебя исследовать. Черт, тебе нужно быть в Калифорнийской Техлабе, а не колдовать здесь, как маг.
— Маг, — повторил Ларс.
— Ладно, может, ты и не маг. Ну и что с того? Мой зять — маг, и прекрасно себя чувствует. Парень может быть всем, чем захочет. — Голос Пита поднялся до крика, громыхал и отдавал эхом. — Пока он единое целое, он именно то, что есть на самом деле, а не то, что ему говорят. А ты! Его тон был уничтожающим. — Ты делаешь то, что тебе говорят. Они говорят: сделай нам серию первичных разработок проектов в форме 2–Д! И ты делаешь!
Он замолчал, хмыкнул, вытер испарину над верхней губой. Затем, усевшись, вытянул свои длинные руки к куче эскизов на столе Ларса.
— Это не те, — сказал Ларс, придерживая бумаги.
— Не те? Какие же, в таком случае? Они похожи на чертежи. — Пит склонился и, вытянув шею, всматривался в них.
Ларс сказал:
— Это из Нар–Востока, мисс Топчевой.
Такая же как у Пита, контора в Булганинграде или Нью–Москве (Советы имели в своем распоряжении две проектно–инженерные фирмы, и в монолитном обществе это было типичным наложением дубликатов) имела своей задачей передачу их на следующую стадию.
— Я могу их посмотреть?
Ларс передал документы Питу, который почти уткнулся носом в ровную глянцевую поверхность, как будто он внезапно стал близоруким. Он молчал какое–то время, просматривая их один за другим, затем зарычал, откинулся в кресле и швырнул фотографии обратно на стол. Или почти. Пачка упала на пол.
Пит поднял их, выпрямившись, осторожно расправил почти до ровного состояния, сложил одну за другой, аккуратно положил на стол, всем своим видом показывая, что не хотел отнестись к ним небрежно.
— Они ужасны, — сказал он.
— Нет, — возразил Ларс.
Вообще–то, не больше, чем его собственные. Преданность к нему Пита как человека заставляла того молоть чушь. Дружба заставляла ем язык двигаться, как хвост преданной собаки, и хотя Ларсу это импонировало, он предпочитал видеть вещи в истинном свете.
— Они могут идти в разработку. Она делает свое дело.
Но разумеется, эти эскизы не были показательными. У Советов была печально известная репутация обводить КАСН вокруг пальца. Межпланетное сыскное агентство было детской забавой для собственной секретной службы Советов, КВБ. Этот вопрос не обсуждался, когда Дон Паккард принес эскизы, но факт остается фактом: Советы, принимая во внимание присутствие при разработках моделей оружия агента КАСН, выставляли лишь то, что им было выгодно, а все остальное тщательно скрывали. Об этом всегда нужно было помнить.
По крайней мере, он сам всегда помнил об этом. Что делала со своей информацией, которая представлялась КАСН, ООН–3 ГБ, было другим вопросом: у него не было данных по этому поводу. Политика Правления могла колебаться от полного доверия (что было маловероятным) до явного цинизма. Сам он пытался стоять на средних позициях.
Пит сказал:
— Этот неразборчивый почерк — ее?
— Да. — Ларс показал ему на мутную блестящую поверхность снимка.
И снова Пит уткнул свой нес в тщательно изучаемый объект.
— Я ничего не могу разобрать, — наконец решил он. — И за это КАСН получает деньги! Я сделал бы все гораздо лучше, если бы вошел в Булганинградский научно–исследовательский институт Оборонных Внедрений с поляроидной стационарной камерой.
— Таком места уже не существует, — сказал Ларс.
Пит взглянул на него:
— Ты хочешь сказать, что они расформировали свое бюро? Но она все еще за своим столом.
— Теперь бюро под руководством другого, не Виктора Камова. Он исчез.
Из–за болезни легких. Теперь это называется… — Ларс повернулся, чтобы посмотреть название в блокноте, записанное со слов касновца. В Нар–Востоке такое происходило постоянно, он не придавал этому значения. — Архивы Мелких Притоцидов Отдела по Производству Зерна. В Булганинграде. Отделение Министерства Безопасных Стандартов Промежуточных Атоновых Инструментов.
Прикрытие для небактериологических военных исследовательских центров разного рода. Ну, ты знаешь. — Он столкнулся головой с Питом, пытаясь разобрать почерк Лили Топчевой, словно время могло помочь расшифровать эту неясную надпись.
— О чем ты все время думаешь? — спросил Пит.
Ларс пожал плечами:
— Ни о чем. Просто какое–то неудовлетворение свыше. — Он избегал ответа: инженер из Ассоциации Ланфермана был слишком хорошим наблюдателем, слишком умным.
— Нет… Я имею в виду… Но прежде…
Пит уверенно провел своими чувствительными грязными темными пальцами вдоль внутренней поверхности стола Ларса в поисках мониторного устройства.
Найдя его сразу же под рукой, он продолжил:
— Ты — пугливый человек. Ты все еще принимаешь снотворное?
— Нет.
— Врешь.
Ларс кивнул:
— Вру.
— Плохо спишь?
— Средне.
— Так что, эта лошадиная задница Нитц держит тебя за рога…
— Это не Нитц. Чтоб ответить тебе так же живописно, этот рогатый конь Нитц еще не схватил меня за задницу. Ну, ты доволен, сэр?
Пит сказал:
— Они могут выискивать тебе замену пятьдесят лет. Но так и не найти никого такого, как ты. Я знал Уэйда. С ним было все в порядке, но он был не совсем на том уровне. И нет никого на твоем уровне. И та дамочка из Булганинграда тоже.
— Как мило с твоей стороны… — начал Ларс, но Пит его грубо оборвал.
— Мило. Уу… черт! Хотя это и так.
— Да, — согласился Ларс, — это не так, и не обижай Лилю Топчеву.
Неуклюже пошарив в кармане рубашки, Пит вытащил дешевую аптечного виды сигару. Он зажег ее, выдохнул токсичные дымы, и кабинет растворился в них и наполнился серым туманом. Не обращая ни на что внимания и даже не бранясь, Пит в молчаливой задумчивости шумно вдыхал и выдыхал дым.
У него была эта добродетель–недостаток: любая загадка казалась ему разрешимой, если над ней долго поразмышлять. В любой области. Даже в такой, как человеческая психика. Механизм ее был не сложнее и не проще, чем биологические органы, созданные двумя миллиардами лет эволюции, казалось ему.
Ларс думал, что этот по–детски оптимистический взгляд на вещи взгляд человека XVIII столетия. Пит Фрейд, золотые руки, инженерный гений, был анахронизмом. У него были взгляды на жизнь как у умного семиклассника.
