Странно только, что им все еще нужны остальные пять сокомов. Может, они поймут, что вместо того, чтобы давать мне 1/6 часть, мне можно доверить все компоненты. Вполне можно это сделать.
Это будет выглядеть так.
ГЕНЕРАЛ НИТЦ (обалдевший): Господи милосердный, Феббс! Вы совершенно правы. Эта часть Броуновском движения для ограничения поля индукционной решетки в портативной конструкции легко может быть применена в недорогом источнике охлаждения пива для экскурсий длительностью более семи часов.
Ха! Класс!
ФЕББС: Тем не менее мне кажется, что вы упустили один важный момент, генерал. Если вы внимательно прочитаете мое официальное заключение…
Зазвонил видеофон, прервав его мысли. Феббс встал из–за стола с завтраком и поспешил к нему.
На экране появилась пожилая бюрократка из ООН–3 ГБ:
— Мистер Сэрли Феббс из высотного здания 3000685?
— Да, — ответил он нервно.
— Во вторник вы получите извещение о вашем зачислении в Правление ООН–3 ГБ в качестве сокома.
— Да.
— Я звоню вам, мистер Феббс, чтобы напомнить, что ни при каких обстоятельствах вы не должны передавать, сообщать, декларировать, объявлять или иным способом информировать любое лицо, организацию, средства массовой информации или автономную станцию, способную принимать, записывать и/или передавать, связываться и/или обнародовать информацию в любой форме, что на очередном официальном процедурном заседании Правление ООН–3 ГБ вас официально назначило сокомом «А», как и указано в полученном вами письменном сообщении, которое вы обязаны прочитать и строго соблюдать перед лицом Закона.
У Сэрли Феббса все внутри оборвалось. Он совсем забыл прочитать записку! Конечно, личности всех шести сокомов в Правлении были строжайше засекречены! А он уже сказал мистеру Рамфорду! Или нет? Он отчаянно пытался вспомнить точно свои слова. Может, он сказал, что просто получил записку? О, Боже! Если они узнают…
— Спасибо, мистер Феббс, — сказало женское официальное лицо и отключилось. Феббс стоял в полной тишине, пытаясь постепенно прийти в себя.
Мне надо снова позвонить мистеру Рамфорду, понял он. Убедить его, что я ухожу по состоянию здоровья. Нужен какой–то предлог. Я потерял квартиру.
Мне нужно отсюда уехать. Что угодно!
Внезапно в его воображении возникла новая картинка.
ГЕНЕРАЛ НИТЦ (холодно, с угрозой): Значит, Феббс, вы сказали…
ФЕББС: Я нужен вам, генерал. Я действительно нужен вам! Я могу работать лучше, чем любой до меня. Опрос–50Р знает, что говорит. Ради Бога, сэр! Дайте мне шанс подтвердить мою ценнейшую репутацию…
ГЕНЕРАЛ НИТЦ (тронутый его словами): Ладно, ладно, Феббс. Я вижу, что вы совсем не похожи на других. Мы можем себе позволить обращаться с вами по–другому, потому что я за долгие годы работы с разными людьми никогда не встречал такого уникального человека, как вы. И для Свободного мира было бы величайшей потерей, если бы вы решили лишить нас своего опыта, знаний и таланта.
Вновь усевшись за стол с завтраком, Феббс механически возобновил процесс поглощения пищи, прерванный звонком.
ГЕНЕРАЛ НИТЦ: По правде, Феббс, я бы даже сказал…
Ох, да черт с ним, с этим всем, подумал Феббс с нарастающей, всепоглощающей мрачностью.
Глава 4
Ближе к полудню высокопоставленный инженер из Ассоциации Ланфермана в Сан–Франциско и Лос–Анджелесе, фирмы, производящей точные копии и прототипы и еще Бог знает что по эскизам Ларса Паудердрая, появился в нью–йоркском офисе Корпорации Ларса.
Пит Фрейд чувствовал себя здесь как дома после многих лет работы.
Ленивый, круглоплечий, немножко сутулящийся, но все же достаточно высокий для офиса Ларса. Он застал его, когда тот пил смесь меда и синтетических аминокислот, растворенных в 20% алкоголя — как противоядие после истощения всех жизненных органов в результате утреннего транса.
Пит сказал:
— Они знают, что ты много пьешь, а это является одной из десяти главных причин, вызывающих рак верхних дыхательных путей. Тебе лучше перестать этим заниматься.
— Я не могу бросить, — сказал Ларс. Его тело требовало какого–то возмещения, и Питер, в конце концов, шутил. — Что я должен бросить, так это… — начал он, но потом внезапно замолчал. Сегодня он и так много говорил, особенно перед этим человеком из КАСН, который, если был хорошим агентом, все запомнил, записал и вложил в постоянный файл.
Пит бродил по кабинету, склоняясь над всем с высоты своего роста, а также, как он устало повторял, из–за своей «плохой спины». Нельзя было толком понять, в чем заключалась эта «плохая спина». В некоторые дни это был соскользнувший диск. А в другие, как следовало из громыхающих монологов Пита, это был диск сношенный; различие между этими двумя вечными, сомнительными несчастьями он никогда не уставал подчеркивать. По средам, например, сегодня, это было из–за старого боевого ранения. И сейчас он об этом распространялся.
— Ну конечно, — сказал он Ларсу, держа руки в задних карманах своих рабочих штанов.
Пит проделал три тысячи миль от Западного побережья на реактивном самолете, будучи одетым в замасленную рабочую одежду, плюс, как бы в уступку человеческому обществу, на нем был скрученный сейчас черный, но, должно быть, раньше светлый галстук. Он свисал как какая–то свинцовая веревка на его расстегнутой, пропитанной потом рубахе, как будто раньше, во времена рабства, Пита периодически били этим галстуком. Естественно, Пит в своей жизни не бездельничал. Несмотря на свою громкую психомоторную деятельность, он был прирожденным тружеником. Все остальное — жена и трое детей, хобби, друзья — все это приходило в упадок, когда начиналась работа. И ее время наступало по утрам, в 6 или 6.30, когда он открывал глаза. Он, в отличие от того, что Ларс считал невралгически нормальным в человеке, быстро и легко просыпался по утрам. Это доходило до ненормальности. После бешеного ритма предыдущей ночи почти до закрытия бара, с пивом и пиццей, с или без Молли, его жены.
— Что ты имеешь в виду под этим «конечно»? — спросил Ларс, потягивая свой особый напиток. Он чувствовал себя ослабленным, сегодняшний транс выжал из него соков больше, чем мог восстановить этот химический эликсир.
— Ага, ты имеешь в виду: «Конечно, ты должен бросить свою работу». Я знаю, что ты мне можешь предложить. Честно говоря, я слышал это так много раз, что мог бы…
Возбужденно, хрипло и настойчиво Пит перебил его:
— А… а, черт, ты знаешь, что я имею в виду. Козел! Ты никогда не слушаешь. Единственное, что ты умеешь, так это возноситься в небеса и возвращаться обратно со словом Божьим. А мы должны прислушиваться и верить, как Евангелию, каждой глупости, которую ты пишешь, как какой–то…
— Он повел плечами под голубой хлопчатобумажной рубашкой, как будто у него был тик. — Подумай, какую услугу ты мог бы оказать человечеству, если бы не был таким ленивым!
