— Ну вот и я, — воскликнул незнакомец. — Поспешите. У нас, знаете ли, не так много времени.
По-прежнему держась за руки, близнецы вошли в здание. Все стены в нем оказались зеркальными и блестели, как в ледяных пещерах. Откуда-то доносился голос: женщина пела под аккомпанемент непонятного музыкального инструмента — ни Джон, ни Филиппа не могли бы с уверенностью сказать, из чего и как извлекаются эти звуки.
— Может, все-таки ангел? — предположила Филиппа. — Во всяком случае глюк — уж это точно!
— Если нет, то ты влипла.
— Почему я?
— Сама же сказала, что это твой сон, а не мой. Забыла уже?
Из глубины дворца донеслись гулкие шаги. И вот появился тот самый человек — высокий, смуглый, в красном костюме, красной рубашке и с красным галстуком. Он шел к ним размашистым шагом и улыбался до ушей.
— Что, не узнаете? — спросил он, и глас его, низкий и трубный, разнесся под красно-золотыми сводами, точно корабельная сирена.
— По-моему, ангелы не носят красных одежд, — пробормотала Филиппа.
— Кто же он, по-твоему? Дьявол? — спросил Джон.
— Дьявол? — фыркнул красный человек. — Какая чушь! Я ваш дядя Нимрод. Ваш лондонский дядя Нимрод. — Он выдержал паузу, точно ждал от племянников всплеска бурной радости. — В последний раз мы виделись, когда вы только появились на свет, — напомнил он.
— Тогда вы простите, что мы вас не сразу узнали, — вежливо закивал Джон.
— Неужели не узнали? — удивился дядя.
— Но мы о вас много слышали, — мило улыбнувшись, вставила Филиппа. — Просто как-то странно встретить вас здесь, во сне. Нам ведь сейчас делают операцию.
— Да уж, пришлось прибегнуть к такому ухищрению. Но — иначе никак! — Тут дядя Нимрод раскинул руки широко-широко и присел на корточки. — Надеюсь, обнять и поцеловать дядю не откажетесь?
Поскольку все это происходило во сне и поскольку он все-таки был самым настоящим дядей, чья фотография стояла на письменном столе у мамы в кабинете, близнецы вежливо улыбнулись и отважно шагнули в объятия дяди Нимрода.
— А что это за место? — Филиппа и во сне не теряла бдительности.
— Тебе не нравится? — спросил дядя Нимрод, заметив, что девочка сдвинула брови. — Это Королевский павильон в Брайтоне. Место такое есть, на юге Англии. Я подумал, что он отлично впишется в ваш сон. А я буду человеком из Порлока. Хорошо придумал?
Близнецы не понимали ни слова.
— Кольриджа читали?
В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан…[1]
Не читали? Ну ладно. Похоже, в американских школах этому не учат.
— А кто это поет?
— Стройно-звучные напевы
раз услышал я во сне
абиссинской нежной девы,
певшей в ясной тишине. —
Он смущенно покачал головой. — Пришлось брать деву в комплекте, иначе павильон не получить. Ладно, пускай поет. У нас ведь совсем мало времени, с современной-то анестезией… — Приглашающим жестом он указал на какие-то древние кресла, стоявшие вокруг карточного столика. — Присядем, поговорим.
Когда они уселись, Нимрод откуда-то извлек большую деревянную чашу и бросил туда пять игральных кубиков.
— Можно поиграть, пока беседуем, — любезно предложил он.
— Во что? — спросил Джон.
— В кости. Да-да, мой мальчик, в кости. Все римские заговоры замышлялись за игрой в кости. Бросаю первым. — Он бросил кубики и, недовольно хмыкнув, тут же сгреб их обратно. Близнецы даже не успели рассмотреть, сколько выпало.
— А мы тоже что-то замышляем? — поинтересовался Джон.
— Скоро узнаем. — Дядя быстро взглянул на свои золотые часы. — На самом деле все зависит от вас. — Нимрод опустил кубики в чашу и передал ее Джону. — Теперь твой черед.
— Жаль, я правил не знаю… — сказал Джон.
— В этой игре правило только одно, — произнес Нимрод, глядя, как Джон выбрасывает разом три шестерки. — Как, в сущности, и в любой другой игре. Надо быть удачливым. Тебе, мой мальчик, в этом не откажешь.
Филиппа сжала кости в кулаке.
— Все, что умеет он… — начала она, опуская их в чашу, — все, что умеет он… — повторила она, бросая кости из чаши на зеленое сукно ломберного столика, — я умею еще лучше!
Выпало четыре шестерки.
— Отлично! — воскликнул Нимрод и снова кинул кости в чашу. — Теперь посмотрим, на что вы способны вместе. — Он передал чашу Джону, а руку Филиппы положил сверху на руку брата. — Ну же, давайте. Время-то не резиновое.
Близнецы переглянулись, пожали плечами и выбросили… пять шестерок.
— Так я и подозревал, — кивнул Нимрод.
— Вот здорово! — воскликнул Джон.
— Вместе лучше, чем по одиночке, — продолжал Нимрод. — И это прекрасно. Этим стоит воспользоваться.
— Как? — спросил Джон.
— Можно мне посмотреть эти кости? — спросила Филиппа.
— Обычные, не шулерские, — улыбнулся Нимрод. — Без грузил.
— Понятия удача на самом деле не существует, — заявила Филиппа. — Во всяком случае, так считает папа.
— Откуда такая категоричность? — укоризненно сказал Нимрод. — Вероятность выбросить пять шестерок из пяти составляет шесть в минус пятой степени, или 0,0001286. По моим прикидкам, большинству людей придется кидать три тысячи восемьсот восемьдесят восемь раз, чтобы появилась хотя бы пятидесятипроцентная вероятность выкинуть пять шестерок. Иными словами, я привел вам изящное математическое доказательство вашей бесспорной удачливости. Вы — пара везунчиков, вот вы кто!
— Что-то я не замечал, — сказал Джон.
— Пока не замечал, — уточнил Нимрод. — Еще заметишь. Наверняка заметишь. Тебе надо сыграть в астарагали.
— Что за игра?
— Игроки бросают семь шестигранных костей. Эту игру выдумали много тысяч лет назад, чтобы перехитрить удачу. Хотите, расскажу правила?
— Не вижу смысла. — Филиппа пожала плечами. — Это же все равно сон.
— Тоже мне аргумент! Австралийские аборигены давно доказали, что сон и явь равно важны в жизни человека. Часто во сне все самое важное и происходит.
— У аборигенов, может, и происходит, — хмыкнул Джон. — Недаром в реальной жизни у них все так плохо.
— Что? Да назови хоть один народ в мире, который достиг бы таких успехов, как аборигены Австралии. Все, что их окружает, пребывает в сохранности уже восемьдесят тысяч лет. В отличие от западных цивилизаций. Вот вы, небось, даже не помните, что получили на Рождество два года назад. — Нимрод утвердительно кивнул, точно постановил: все, дискуссия окончена. Потом улыбнулся, убрал кости в карман и снова посмотрел на часы. — Теперь, везунчики, пора поговорить о вашем будущем. Слушайте внимательно. Обстоятельства сложились так, что мне нужна ваша помощь. И я предлагаю сделать вот что: когда очнетесь после наркоза, маме обо мне — ни слова. После вашего рождения у нас с ней сильно подпортились отношения. В причины сейчас вдаваться не будем. Клянусь — я расскажу вам все подробности, когда вы приедете в Лондон.
