— Но у меня нет такой обуви, — возразила Юлька и язвительно добавила: — Можете проверить, у меня все туфли на платформе. И потом, дома я ношу тапочки.
Мумия бросила взгляд на Юлькины тапочки, сравнила со следом на разлитой краске и несколько растерянно извинилась. А Юлька, забыв обо всем, внимательно разглядывала отпечаток. Он был непохож на след от современной туфли — каблук слегка расширялся книзу. Юля явственно представила изящные, атласные туфельки с богато украшенной пряжкой, какие носили несколько веков назад.
Юлька взглянула на картину и готова была поклясться, что в складках платья молниеносно промелькнул и скрылся носок испачканной в краске туфельки. От быстрого движения ткань еще колыхалась. Юлька отвела взгляд от картины и увидела потрясенное лицо Мумии. Побледневшая домработница смотрела на подол платья Карменситы.
Вид испуганной Мумии произвел на девочку большее впечатление, чем движение на картине. Впервые на Юлькиной памяти бесчувственная, бесстрастная женщина проявила столь сильную эмоцию.
Если бы не реакция Мумии, Юлька могла бы убедить себя, что промелькнувший на картине носок туфельки и колыхнувшиеся складки бордового бархата ей померещились, но испуг домработницы говорил об обратном.
— С вами все в порядке? — Юлька коснулась руки женщины.
Мумия вздрогнула, как от удара током.
— Голова закружилась, — она провела рукой по лбу.
— Ой, опаздываю! — спохватилась Юлька. На сборы оставалось меньше двадцати минут, а она относилась к породе копуш.
В школу она все же опоздала. К счастью, первым уроком была география, а географичка не обращала внимания на опоздания, для нее главное — чтобы в классе стояла тишина. Объяснения учительницы не мешали Юльке думать о невероятном утреннем происшествии. Теперь она не сомневалась — спрятавшаяся под подолом туфелька испачкана в краске. Как ни внимательно Юлька рассматривала раньше изображение на картине, она не могла вспомнить, какого цвета были туфли у Карменситы, но однозначно не голубого. Ни одна женщина не наденет к бордовому с золотой отделкой платью голубые туфельки, и ни один художник не нарисует такого.
После уроков Юлька стрелой помчалась домой. Ей необходимо еще раз взглянуть на картину и созвониться с Кириллом.
Картина мирно висела на месте. Длинное платье Карменситы не открывало взгляду даже кончиков туфель. Юлька с тяжелым вздохом посмотрела в лицо женщины и почувствовала озноб — из темных глаз исходила неведомая угроза.
Юлька позвонила Кириллу и, не упуская ни одной детали, рассказала о разлитой краске, отпечатке и скрывшейся под подолом платья испачканной туфельке. Кирилл внимательно выслушал и коротко сказал:
— Сейчас приду.
До прихода Кирилла Юлька успела переодеться и пообедать.
— Отлично выглядишь, — заметил Кирилл, разуваясь.
Юлька не знала, как реагировать на комплимент. Ей никогда их не делали. Поэтому глупо спросила:
— Да? — и посмотрела на себя в зеркало. Черные джинсы, белый свитер, все как обычно.
Кирилл обратил внимание на Юлькину растерянность:
— Ты должна улыбнуться и сказать спасибо.
— Откуда ты знаешь, что я должна сказать?
Кирилл проигнорировал вопрос и нравоучительно сказал:
— Во Франции мальчиков специально учат говорить комплименты.
— Жаль, что у нас такого нет.
— Жаль, — согласился Кирилл. — Одевайся, мы едем к моему другу.
Юлька сунула ноги в кроссовки, сняла с вешалки куртку:
— Я готова.
Ехать пришлось далеко, с пересадкой. На остановке они зашли в гастроном, Кирилл придирчиво выбрал торт. Потом долго шли по частному сектору, обходя грязные лужи.
— Далеко еще? — заныла Юлька. Джинсы до самых колен были забрызганы грязью, одна кроссовка промокла.
— Уже пришли, — Кирилл остановился у зеленых ворот и позвонил. В ответ раздался многоголосый лай.
Дверь в заборе распахнулась. На пороге стоял высокий, седой старик.
— Здравствуйте, — поздоровалась Юлька.
— Здравствуйте, молодые люди. Проходите.
Столько собак в одном месте Юлька не видела. Большие, маленькие, черные, белые, рыжие, пятнистые, лохматые и гладкошерстные друзья человека окружили ребят. Кирилл оглядел свору:
— Новенькие есть?
— Одна! — гордо сказал старик и позвал: — Джилли, покажись.
— Маленькая, рыжая Джилли с достоинством вышла вперед. Кирилл присел на корточки:
— Привет. Лапу дашь? — Джилли немного подумала и протянула мохнатую лапку.
Кирилл перегладил всех собак, перечислил Юльке их клички и истории приобретения.
— Ты, наверное, замерзла, — спохватился он. — Пойдем в дом.
Юлька вошла и ахнула. Неказистый снаружи дом внутри поражал самой современной отделкой. Кухня заставлена бытовой техникой, вместо «удобств» во дворе сверкающий кафелем санузел, полы застланы немаркими ковровыми покрытиями.
Заметив, что Юлька промочила ноги, Кирилл заставил ее снять мокрые носки и надеть пушистые тапочки.
В комнате горел самый настоящий камин. Юлька подошла поближе и протянула руки к огню.
— Дед всегда мечтал о камине, вот папа и сделал ему подарок на восьмидесятилетие. Самое трудное было на несколько дней выманить деда из дома. Папа хотел, чтобы камин был сюрпризом, — вороша угли, рассказывал Кирилл. — Пришлось пойти на обман. Я прикинулся смертельно больным, и родители попросили дедушку пожить у нас в качестве сиделки. Иначе нельзя было, дед ни за что не бросит свою стаю.
— Рассказываешь, как болел воспалением хитрости? — поинтересовался дед, внося в комнату блюдо с тортом. — Лучше помоги накрыть на стол.
За чаем старик проницательно посмотрел на внука и спросил:
— Зачем пожаловал?
— А просто так нельзя? — Кирилл скорчил оскорбленную гримасу.
— Можно, — покладисто согласился дед. — Но я же вижу, что тебя что-то беспокоит.
— Беспокоит, — признался Кирилл и рассказал о картине и связанных с ней сверхъестественных явлениях.
— Кто автор? — спросил дед.
Кирилл оглянулся на Юльку, она пожала плечами:
— Автор неизвестен. Мама купила ее в Греции, в антикварной лавке.
— На картине латинскими буквами написано Карменсита, — добавил Кирилл.
Юлька с уважением посмотрела на мальчика. Надо же, разбирается в латыни. А она думала, что надпись сделана на испанском или итальянском языке.
— Но в живописи я полный профан, — развел руками дед.
— Дед, помоги, — строго сказал Кирилл.
— Чем может помочь старый больной человек? — глаза старика хитро поблескивали.
