— Я не позволю вам делать то, что вы якобы собирались делать в карете.
— Ну вот, теперь ясно, — проворчал он. — Но меня это не особо привлекает, мадам. — От этой фразы к ее щекам снова прилила краска. Он хотел знать, насколько Элизабет является легкой добычей. Большинство дам очень даже легко готовы были отдаться любой забаве.
— В самом деле? А что же вас привлекает?
— Хорошие, честные девушки, которые испытывают удовольствие от того, что ведут себя плохо. А вовсе не плохие девушки, которые притворяются хорошими и честными. Хотя… вы могли бы подать надежду на то, что способны расстаться с этой фальшивой маской невинности. — К счастью, он был гораздо более опытным лжецом, чем она или, чего уж скрывать, кто угодно другой.
Искры, которые вспыхнули в ее глазах, были способны разжечь пожар на расстоянии десяти шагов.
— Я всегда думала, что это дурной тон — извиняться за чье-либо поведение, мистер Мэннинг, и поэтому не даю вам никаких объяснений. Я только счастлива, что мы не во вкусе друг друга.
Роуленд тихо засмеялся.
— Успокойтесь, миссис Ашбертон. Если вы не можете заставить себя рассказать о том, что вы такое сотворили, что заставляет солдат идти по вашему следу, неужели вы, в самом деле, думаете, что справедливо спрашивать меня о том, к каким женщинам я благоволю? Вот вы леди — вы ведь леди, не так ли?
Ее глаза потемнели.
— Если я соглашусь, тогда вы будете уверены в обратном. Я предпочитаю не отвечать.
— А ваш муж? Кем он был?
— Мистером Ашбертоном.
Он тяжело вздохнул, получая удовольствие от игры.
— А ваш отец?
Она помолчала, затем вскинула подбородок.
— Джентльменом.
— В самом деле?
Стук в дверь прервал ход его мыслей.
— Да? Войдите. — Черт бы побрал, сегодня почему-то все идет не по плану. Ведь его не должны были беспокоить в течение двух часов после аукциона.
В дверь просунул голову лакей.
— Мистер Мэннинг мистер Лефрой просится на пару слов.
Приблизился Лефрой, держа в руках шляпу.
— Что, Серая Леди выбилась из сил?
— Нет, сэр. Конюхи и я хотели поблагодарить вас.
— За что, хотел бы узнать? Я не обещал выходных до Михайлова дня, а до него еще добрых шесть месяцев.
— Нет, за обед. В особенности за имбирный пряник. Большинство из нас никогда не ели его раньше.
Не поворачивая голову к Элизабет, Роуленд пробормотал:
— Не говорите ни слова, мадам. — И, обращаясь к Лефрою, громко продолжил: — Объясни им, чтобы они не привыкали к такому баловству, потому что я не…
Лефрой проявил дерзость, перебив его:
— Я думал, вы порадуетесь, потому что люди в благодарность выполнили работу по установке последних шестов и реек забора и сэкономили деньги, так что теперь не надо нанимать другую команду, сэр. Они говорят также, что побелят все комнаты.
— На этом все, Лефрой.
Лакей несколько мгновений смотрел на него, а затем кивнул и молча вышел. Слышен был лишь стук каблуков да скрип открывшейся и затем закрывшейся двери. Тяжесть тишины сделалась почти невыносимой, а потом Роуленд услышал, как миссис Ашбертон встала и осторожно поставила на стол бокал. После этого она проделала тот же самый путь к двери, что и Лефрой.
— И куда это вы идете? — спросил Роуленд.
— Хочу составить список.
— Я надеюсь, список способов расплатиться со мной?
— Нет. Список свежих продуктов для кухни и кладовой.
Он должен был почувствовать недоброе. Из помощи оказавшейся в беде леди никогда не выходило ничего хорошего.
— Наверное, вы сейчас думаете, что это дает вам право уволить кухарку. Только напыщенные, ленивые денди требуют этот чертов имбирный пряник, миссис Ашбертон. И я привез вас вовсе не для того, чтобы вы перестраивали мою кухню. У меня другие планы…
Она вскинула подбородок.
— Сожалею, но не могу согласиться с вами. Даже последний скупердяй предпочтет пищу, которая отличается от сомнительной стряпни миссис Вернон. Я останусь на несколько дней, чтобы пересмотреть запасы продуктов в ваших кладовых, а также подыскать нескольких поваров. Но я оставляю вам право позаботиться о миссис Вернон. — Она тряхнула роскошной, можно сказать львиной, гривой волос. — И таким образом я отплачу за ваши труды.
— В самом деле? — Он понизил голос до хрипоты. — Боюсь, вы недооцениваете стоимость спасения вашей очаровательной шеи.
— О, не бойтесь. У меня никогда не было сомнений относительно того, чего вы хотели бы, мистер Мэннинг, отношусь ли я к разряду тех, к кому вы благоволите, или нет, признаете вы это или нет. Но, будучи леди, я никогда не имела намерения расплачиваться с вами таким образом, — язвительно проговорила она.
Все развивалось вовсе не так, как планировал Роуленд. Он почесал подбородок.
— Те леди, которых я знал, никогда не скрывали своего общественного положения. Более того, чем выше титул, тем более дерзкой бывает девчонка. Герцогини, например, очень игривы и требуют очень многого, — сказал он, криво улыбаясь.
Она подняла поднос; ни один предмет на нем не шевельнулся, несмотря на его возмутительные слова.
— Что ж, я не герцогиня, так что вам нечего бояться.
Роуленд небрежно отмахнулся:
— У меня есть более важные дела, нежели убивать остаток дня на болтовню с вдовой, леди и лгуньей.
Он задавался вопросом, понимает ли миссис Ашбертон, насколько она привлекательна. Она была отнюдь не традиционной красавицей. В ее глазах на угловатом лице светилось упрямство. Любой дурак мог представить, какой тигрицей она могла быть в постели.
Она была источником неприятностей. Он поступил бы правильно, отпустив ее сейчас на все четыре стороны. В ней было нечто такое, что говорило о ее хороших качествах, несмотря на маску. Она была удивительно простодушная лгунья. Если бы он не получал удовольствия от катания по тонкому льду бедствия, он дал бы ей возможность уйти. Но он любил кататься по темным, подтаивающим местам, и именно там он чувствовал себя как рыба в воде.
Не теряя ни мгновения, Элизабет ухватилась за шанс сбежать.
— Так что мне приготовить для вас, раз вам не по душе эта еда?
Он устремил на нее пронзительный взгляд.
— Вареные яйца и хлеб. Два раза в день. Иногда — яблоко или апельсин.
Она открыла от удивления рот, но у нее хватило ума ничего не сказать. Она молча направилась к двери.
— Между прочим, миссис Ашбертон, если вы посмеете хотя бы на фут отойти от моих владений, прежде чем расплатитесь со мной таким образом, каким решу я, обещаю поймать вас, накинуть на шею петлю и доставить к тем офицерам или непосредственно к генералу Пимму. Уверен, он будет счастлив, рассказать мне, почему вас разыскивают его люди.
