— По-вашему, это что-то вроде клиники. Тебя осмотрят, исправят повреждения. Это не больно.
— Ясно... И к кому мне там обратиться?
— Тебя встретят, — по губам Ива скользнула усмешка. — Скажешь, что ты новый Наблюдатель. Провожать тебя не буду: привыкай, у нас здесь все очень просто. А мне пока надо написать один отчет...— Ив вытянул из стола листок бумаги.
— Что, и у вас надо писать отчеты?
— Увы. — Ив с усмешкой развел руками. — Без бумажки нельзя прожить ни в одном мире.
К платформе лифта я подходил со сдержанным чувством страха — ох уж мне эта техника! Наши лифты куда лучше.
На соседнюю платформу встала молоденькая девушка — улыбнувшись мне, назвала номер уровня, платформа приподнялась и вынесла ее в лифтовую шахту.
— Пятый уровень, — произнес я, прочистив горло.
Меня услышали. Лифт дрогнул, выплыл на середину шахты и стал быстро опускаться, у меня засосало под ложечкой. Мимо, совсем рядом, пронесся соседний лифт, я запоздало отшатнулся — и уперся спиной в силовое поле.
Пятый уровень. Чувствуя, что колени слегка дрожат, я сошел с платформы и увидел сидевшую за столом симпатичную рыжеволосую девицу. Она читала книгу — увидев меня, отложила толстый том и поднялась мне навстречу.
—Доброго дня, — сказала она с улыбкой, взгляд ее зеленых глаз был теплым и доброжелательным.
- Доброго дня, — повторил я непривычную формулу. — Я новый Наблюдатель, мне надо пройти постановление.
— Конечно. Иди за мной...
Далеко идти не пришлось. Через десяток шагов мы оказались в большом светлом зале, при виде установленной в нем разнообразной аппаратуры я почувствовал себя неуютно: с детства не люблю больниц. В центре зала высилось странное сооружение, чем-то напоминавшее орбитальную станцию.
— Проходи, — просто и буднично сказала девушка. — Ты в первый раз?
— Да, — кивнул я.
— Тогда слушай. Разденешься — сними с себя нее, — одежду можешь положить вот здесь. Затем ложись сюда, — она показала рукой на довольно узкое пластиковое ложе, — головой-в эту сторону. Л дальше выполняй команды машины. И не бойся, — добавила девушка, улыбнувшись, потом по- вернулась и вышла из зала, дверь за ней тихо закрылась.
— Мудрецы... — пробормотал я, с сомнением глядя на жуткий аппарат.
Огляделся: нет ли кого, — потом стал стягивать с себя одежду.
Пластиковое ложе оказалось мягким и довольно удобным. Едва я лег, ложе приподнялось и медленно поползло в чрево адской машины. Прощай, Земля!
— Расслабьтесь, — раздался совсем близко мягкий женский голос. — Закройте глаза и слушайте музыку-
Музыку я и в самом деле услышал — тихую, успокаивающую, очень мелодичную. Где-то за моей головой бесшумно закрылся люк, стало совсем темно, потом я снова ощутил свет, очень яркий.
— Держите глаза закрытыми.
Я так и сделал. Голове почему-то стало очень тепло, затем эта теплая волна перебралась на грудь и медленно прошла вдоль всего тела.
— Время восстановления — два часа двадцать шесть минут. Расслабьтесь и слушайте музыку...
Куда бы я делся. Лежа с закрытыми глазами, я сначала вслушивался в музыку, потом просто стал думать о своем. К реальности меня вернула слабая боль в руке, — казалось, где-то в костях вертится и царапается маленький злобный червячок.
— Не волнуйтесь, идет восстановление, — машина явно уловила мою тревогу. — Устраняются последствия перелома.
Надо же, а я и забыл. Действительно, ломал я руку — упал когда-то в детстве с качелей. Шнур оборвался, я и рухнул. Полмесяца потом в гипсе ходил.
Боль на мгновение стала очень острой, потом неожиданно прошла. Ну и слава Богу...
Я плохо ощущал ход времени, мне казалось, что отпущенные машиной на восстановление два с половиной часа тянулись очень долго. За это время машина нашла у меня несколько десятков разного рода повреждений — я и не думал, что настолько болен. Жжение и боль появлялись в самых разных местах. Болели колени, ступни, очень сильно жгло позвоночник. Досталось и зубам, ощущение было такое, словно рот мой набит горячей губкой. Это было очень неприятно, но, когда ноющая боль и тепло схлынули, я с удивлением обнаружил на месте вырванного зуба новый. Еще я ощутил во рту несколько вылетевших старых пломб, — похоже, теперь они оказались просто не нужны. Не зная, можно ли их выплюнуть, я долго держал их во рту, потом, когда все это мне изрядно надоело, просто проглотил их.
— Не рекомендуется глотать инородные предметы, — тут же откликнулась машина.
«Дура глупая, — подумал я. — Могла бы ска- зать это раньше...»
Прошло еще какое-то время, и удивительный аппарат наконец-то дал мне свободу — крышка люка за моей головой открылась, пластиковое, ложе мы везло меня наружу.
— Процедура окончена. Восстановление — де- вяносто шесть процентов.
— А почему не сто? — спросил я, поднимаясь с ложа, но машина не удостоила меня ответом.
Одевшись, я несколько раз присел, повел руками: вроде бы ничего.
— Спасибо, — сказал я и вышел из зала.
Рыжеволосая девица все так же читала книгу.
Увидев меня, улыбнулась.
— Все в порядке?
— Вроде бы. Спасибо...
— Это наша работа, — снова улыбнулась девица. — Будет нужно — заходи. Я Элла.
— Кир, — сказал я, чувствуя какую-то неловкость. — Кирилл, точнее.
— Удачи тебе.
— Спасибо, Элла... — Кивнув, я подошел к шахте лифта и встал на платформу. — Семнадцатый уровень...
Платформа приподнялась, девица помахала мне рукой, я махнул в ответ. Симпатичная, было бы неплохо пригласить ее на ужин. А вот интересно, шампанское у них есть?
Остаток дня я провел вместе с Ивом, он познакомил меня с несколькими сотрудниками отдела. Все они встретили меня вполне доброжелательно, я с грустью подумал о том, что там, дома, такого отношения к людям не увидишь. Да, и дружба у нас есть, и любовь, но в целом мы гораздо строже, холоднее. Более закрыты, что ли, со всех сторон ждем подвоха. Улыбнется тебе кто-то — значит, ему от
тебя что-нибудь надо. Да, не всегда так и не везде, : но важен сам принцип, система. Может быть, все потому, что у нас выживают, а здесь живут?
Как оказалось, мои опасения насчет местного бюрократизма были явно преувеличены. Более того, местные обычаи даже внушали мне некоторое опасение. Оказалось, что здесь нет никаких удостоверений личности, мне не выдали никакого документа, подтверждающего мой новый статус, — это просто никому не было нужно. В здании не существовало никаких мер безопасности, сюда легко мог войти любой желающий. Насколько я понял, в жизни этого мира очень многое, если не все, было построено на простом человеческом доверии. И если человек говорил, что он Наблюдатель, — значит, так оно и было, никто не требовал от него как-либо подтверждать свои полномочия. Впрочем, вскоре я узнал, что существовал более чем эффективный способ отыскать нужного тебе человека, для этого достаточно было спросить о нем у местной компьютерной системы. Просто жизнь сваргов оказалась так тесно связана с техникой, что потеряться человеку было практически невозможно. Уверен, наши поборники свободы личности взвыли бы от негодования, узнав, что каждый шаг человека здесь известен. И это действительно так: как сказал Ив, параметры моей личности были зафиксированы еще в тот момент, когда я попал в этот мир. И где бы я теперь ни находился: в доме, на работе, даже просто в глухом лесу, — все равно мое положение будет известно с точностью до полуметра. Другое дело, что здесь никому и в голову не пришло бы использовать эти возможности во зло.
