— Я не поеду в Англию.
Роб, обернувшись, смерил брата уничтожающим взглядом. Ничуть не испугавшись, Колин небрежно передернул плечами.
— Если ты отправишь меня с Ангусом, — набычившись, заявил он, — я сбегу от него по дороге и последую за тобой!
В голосе брата слышалась твердая решимость. Можно было не сомневаться, что он так и сделает.
— Я тоже остаюсь, — объявил Финн.
Он упрямо тряхнул головой — капюшон упал, и копна спутанных соломенно-русых волос упала ему на плечи.
— Роб, — взмолился он, заметив, как у того угрожающе сузились глаза, — вспомни, ведь наши отцы поручили нас не Ангусу, а тебе! Они знали, что рядом с тобой нам ничто не угрожает, и были уверены, что мы вернемся домой. Не обижайся, Ангус!
Виновато покосившись на опешившего от такого оскорбления Ангуса, юноша снова повернулся к Робу.
Проклятие… а ведь парнишка-то прав! Если Колин ослушается, а у Роба не было ни малейших в этом сомнений, и с ним что-нибудь случится…
Смерив обоих юнцов испепеляющим взглядом, Роб стиснул зубы и молча кивнул. Ладно, в свое время он надерет задницы обоим. Но сейчас нужно пошевеливаться.
— Поспеши, Ангус. И передай их отцам, что их сыновья под моей защитой.
Резко натянув поводья, Роб повернул жеребца в обратную сторону.
— Давайте проедем еще пару лиг и разобьем там лагерь, — предложил Уилл, проводив взглядом поскакавшего на юг Ангуса. — Кажется, я напрочь отбил себе задницу, — пожаловался он.
Финн, бросив на него укоризненный взгляд, смущенно опустил глаза. Уилл понял его без слов.
— Простите мои дурные манеры, леди, — с раскаянием пробормотал он, приняв виноватый вид.
Однако ухарская ухмылка и дерзкий взгляд, которыми сопровождались его слова, были слишком хорошо знакомы его друзьям. Любовным победам Уилла не было числа — девчонки дюжинами вешались ему на шею.
Проблема была в том, что боль в руке, не дававшая Робу покоя, действовала ему на нервы, не улучшая его дурного настроения. Он бы многое отдал, чтобы насовать обоим нахальным юнцам зуботычин.
— Как твое имя, девушка?
Тронув коня, Уилл рысцой подъехал к ним. Впрочем, у него хватило ума держаться на безопасном расстоянии.
— Давина, — тихо ответила она.
— Давина, — повторил Уилл с таким видом, будто ничего приятнее в жизни не слышал.
Впрочем, так оно и есть.
Кузен, отстегнув флягу с водой, висевшую у седла, молча протянул Давине, и Роб мгновенно устыдился, что сам не подумал об этом. Наверняка бедняжка умирает от жажды. Он смотрел, как она пьет, потом молча переглянулся с Уиллом, который тоже не отрывал от нее глаз. Роб никогда не переживал из-за того, что девушки отдают предпочтение кузену. И не винил их за это. Одно появление Уилла вносило смятение в девичьи сердца. Точно так же он вел себя и на поле битвы, очертя голову бросаясь в самые опасные места, а вот Роб предпочитал не рисковать зря.
— Спасибо…
— Уилл.
Вот нахал, возмутился Роб. Можно подумать, она спрашивала, как его зовут! Собственно говорящие спрашивала, но…
— Я сын Броди Мак…
— Уилл, — оборвал кузена Роб, даже не пытаясь скрыть раздражения, — оставь девушку в покое.
Девчонка устала, не стоит приставать к ней сейчас, решил он. И плевать, понравится это Уиллу или нет.
— Ладно.
Покосившись на Роба, кузен понимающе ухмыльнулся. И тут же спрятал ухмылку, натолкнувшись на свирепый взгляд Роба.
— Поеду на разведку. Эй, парни, за мной!
Он поскакал вперед. Финн с Колином последовали за ним.
Убедившись, что они наконец остались одни, Роб опять уставился на макушку Давины. Господи… во что он их втянул? Нужно было, конечно, расспросить ее о том, что тут случилось, вздохнул он. Ладно, потом, когда она немного отдохнет. Его до сих пор мучил стыд за то, что он сразу не додумался предложить ей воды… но он же не нянька, чертыхнулся Роб. Он — воин! Конечно, он способен испытывать сострадание, но излишняя мягкотелость воину ни к чему. И хотя его с детства окружали женщины, он понятия не имел, как их утешать, когда они плачут.
Склонившись к уху девушки, Роб предложил ей то единственное, что он умел. То, что он мог ей дать. Защиту.
Глава 4
«Со мной тебе ничего не грозит, милая!» Шепот горца у самого уха прозвучал как клятва. И пока Давина, затаив дыхание, наблюдала, как один из его молодых спутников — кажется, Уилл — старается извлечь застрявший у него в плече наконечник стрелы, слова эти не давали ей покоя.
Неяркие лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь кружевной шатер листьев, под которым они решили разбить свой лагерь, позолотили лицо их предводителя — того самого, что вынес ее из огня, мужчины, который поклялся защищать ее. Его спутники называли его Робом. Он был едва ли не на голову выше всех остальных, а может, ей только так казалось из-за того, что от него исходило ощущение несокрушимой уверенности в себе и силы, чему не мешала даже торчавшая в плече стрела. Он казался сильнее и больше остальных мужчин. С первого взгляда было понятно, что такой человек способен на многое.
Но под силу ли ему защитить ее? Ей отчаянно хотелось верить, что он действительно намерен это сделать — вероятно, еще потому, что все, кого она знала, были мертвы. Если окажется, что и этот Роб принадлежит к числу ее врагов, значит, ей больше не на что надеяться.
Давина была не глупа. Если Эдвард вместе с сотней своих людей не смогли защитить ее — хотя, видит Бог, они пытались, — то что уж говорить о Робе? Четверо шотландских горцев, двое из которых совсем зеленые юнцы, при всем своем желании не смогут противостоять целой армии. Или… смогут? Святые небеса, какой же у них дикарский вид, подивилась она, с этими голыми, волосатыми ногами и огромными мечами, при каждом движении колотившими их по бедрам. Кстати, что они делали возле аббатства? Что у них на уме? Действительно ли они намерены отвезти ее в какое-то безопасное место или собираются вместо этого передать ее в руки ее врагов? Как бы там ни было, она — неподходящая для них компания. Если намерения их чисты, тогда из-за нее их просто убьют. Конечно, можно было прямо спросить, кто их послал — случайно, не те, кто охотился за ней? Только вряд ли они скажут правду, решила Давина.
Как ее врагам удалось напасть на ее след, спрашивала себя Давина, да еще прямо перед коронацией? Кто-то явно сообщил им, где ее искать. Но кто?
Сестры никогда не скрывали от нее правду. Давина знала, почему ее отняли у матери, когда она была еще совсем крошкой, и отправили в аббатство Святого Христофора. Давина хорошо понимала, какую ценность она представляет… двойную ценность, с горечью поправилась она, учитывая, какую цену заплатили те, кого она любила. Когда в аббатстве появился посланный королем Карлом Эдвард, он сказал, кто хочет ее смерти. Видит Бог, их оказалось немало. Откровенный разговор с Эдвардом посеял в ее душе мутный, похожий на липкую паутину страх, который иногда сгущался настолько, что казалось, его можно потрогать руками. Она не винила Эдварда — девушка хорошо понимала причину, по которой он решился это сделать. Не знать о нависшей над тобой угрозе иной раз куда опаснее, чем встретиться с ней на поле боя. С тех пор она жила в страхе, никогда не зная, что сулит ей завтрашний день, кожей ощущая опасность, которая подстерегала повсюду.
