Ей было достаточно принадлежать ему — пока она была жива, его дни были наполнены ее смехом. Анна стала счастьем всей его жизни. Она не хотела бы для своей дочери другой судьбы.
Давина подняла робкий взгляд на поднявшегося из-за стола отца. Но ничего не сказала — только молча уцепилась за руку мужа.
И снова радость от того, что она жива, что он может видеть ее милое лицо, захлестнула Якова. Сцепив руки за спиной, чтобы удержаться от желания схватить ее в объятия и закружить по залу, Яков сурово откашлялся.
— Ты вышла замуж, не спросив моего желания и не получив моего благословения, дочь моя.
— Тебя не было рядом, отец, — спокойно ответила она.
— Да, меня не было рядом. Ужасная ошибка, которую я совершил и о которой я буду жалеть до конца своих дней. — Яков едва не улыбнулся, заметив, как потеплели ее глаза при этих словах. Значит, надежда еще есть. — Надеюсь, тебя не силой принудили стать его женой?
Давина подняла глаза на мужа, и губы ее сами собой раздвинулись в улыбке.
— Нет. Я безумно этого хотела.
— Что ж, тогда… — торжественно объявил Яков, с некоторым злорадством заметив, что ему удалось-таки привлечь внимание этих двоих к своим словам, — думаю, я должен простить тебя. Можешь остаться с ним — если хочешь, конечно.
— Если я хочу?.. — Глаза Давины наполнились слезами. — Конечно! Благодарю тебя, отец!
Яков улыбнулся, счастливый от того, что может наконец дать своей дочери то, о чем она мечтает. Он и не догадывался, что в ее глазах он разом вознесся на недосягаемую высоту.
— Тогда благословляю тебя, дитя мое. Пусть это будет первый из моих даров — прими его.
Сидевшие за столом разразились восторженными криками. Кто-то от восторга даже хлопнул его по спине, но король не видел и не слышал никого и ничего, кроме дочери. А через мгновение она бросилась ему на шею — и он наконец почувствовал, что прощен.
— Мы должны получше узнать друг друга, — шепнул ей на ухо Яков. — Я постараюсь приезжать почаще.
— Конечно, отец! Я буду ждать.
Стащив с себя рубашку, Роб бросился на кровать. Свет от горевших в комнате свечей выхватил из темноты его лицо. Непокорная прядь упала ему на лоб, а в глазах опять появилось знакомое Давине голодное выражение. Она протянула к нему руки.
— А когда ты почувствовал, что любишь меня? — спросила она, прижавшись губами к его губам.
— В тот же самый день, когда я увидел тебя в первый раз, — игриво куснув ее за губу, ответил Роб. — Ты только что потеряла все, что у тебя было… И мне захотелось взамен дать тебе счастье.
— Ты дал мне его… И даже больше, чем я ожидала.
Она зажмурилась, почувствовав, как его горячее тело придавило ее к постели.
— Я ведь Макгрегор! — хрипло простонал Роб, и по всему телу Давины пробежала волна наслаждения. — Мы редко ошибаемся.
— Неужели? — Кокетливо выгнув бровь, Давина опрокинула его на спину. Она окинула восхищенным взглядом его широкую грудь, плоский, мускулистый живот. — Что ж, тогда тебе повезло. Я ведь тоже теперь Макгрегор.
— Угу… и ты моя!
Да, она принадлежала ему… И Роб уже заранее предвкушал, как в залах его родного замка будет звенеть ее смех.
