Вначале свету божьему явлен был огромный macho, похожий на профессионального борца, — необъятные плечи, бычья шея, медвежьи волосатые лапы. Ростом он был с меня, может быть — чуть пониже, но я и не встречал еще человека, который был бы выше меня. Зато он был в три, нет — в десять раз мощнее. Когда он шел к дому, мне казалось, что земля под ним прогибается и стонет. Много позже, присмотревшись и пообвыкнув, я уяснил, что это лишь начальное, шоковое впечатление. Не такой уж он впоследствии оказался монстр. Ну да, здоровенный, могучий hombre,[5]но не великан, вовсе нет. Просто все в нем подавляло, и неокрепшие натуры, вроде моей, разило наповал. Этот темно-бурый застарелый, запущенный «загар тысячи звезд»… это непроницаемое, будто вырубленное из гранита лицо… эта звериная пластика: при всей своей осязаемой массе он перемещался бесшумно, не так, как кошка (уж я-то знаю, сколько шума способна производить по ночам ординарная баскервильская кошка вроде Читралекхи!), а скорее как привидение… эта потрепанная, мешковатая куртка черного цвета и запиленные до белизны джинсы, смотревшиеся на нем круче любого смокинга… эти зловещие черные очки, мало сходные с обычными «мовидами», мобильными видеалами индивидуального пользования, которые носили и стар и млад… «Неужели это мой отец?» — подумал я с ужасом и восторгом, стоя позади мамы в тени веранды, но в этот момент он снял очки, и я понял, что он не мог быть моим отцом. У него обнаружились обычные зеленовато-серые глаза, и в их взгляде не было ничего тигриного, одна только мрачноватая ирония. И на скандинава он вовсе не походил.
— Привет, Елена Прекрасная, — сказал он звучным голосом, неожиданно мелодичным, даже певучим, обращаясь к маме.
Я едва не сел где стоял.
Чего это он назвал мою маму «Еленой»?! Всю жизнь она была Анной, Анна Ивановна Морозова…
Всю мою жизнь.
Но ведь была у неё жизнь и до меня.
— И тебе привет, Костик, — сказала мама.
— А это… — начал он было, протягивая руку своей спутнице, следовавшей за ним в некотором отдалении.
— Мы, кажется, знакомы, — сказала мама.
— Да, я запамятовал, — смущенно проговорил он.
Стоя на нижней ступеньке, он склонился и поцеловал мамину руку — это получилось у него легко, непринужденно и даже изящно. Должно быть, много практиковался.
— Здравствуй, Леночка, — промолвила его спутница. Голос у нее был, что называется, грудной, немного в нос, и потому с особенными, мяукающими интонациями. Так могла бы разговаривать пантера Багира. — Как ты хороша в этом платье!
— А ты никак не меняешься, Оленька, — слегка напряженно улыбнулась мама.
Теперь все мое внимание было занято этой необыкновенной женщиной. Даже более необыкновенной, чем громила, которого мама с неуловимой нежностью назвала «Костиком».
Во-первых, она была некрасивая. Нет, не так: все в ее лице было неправильно, необычно. Все было слишком: синие глаза на пол-лица посажены слишком близко и сверкали слишком ярко, нос слишком крупный, рот слишком большой, губы слишком толстые, скулы слишком широкие. И короткие пепельно-серебристые волосы, не светлые, как у мамы, а именно серебристые. Я даже вначале подумал, что она седая. И все это на фоне точно такого же буро-зеленого загара, как и у ее спутника. Сущая уродина!
А во-вторых… Я уже говорил, что не встречал еще человека выше меня ростом. Сегодня этой смешной традиции был положен конец. Эта женщина была не просто выше меня. Она была намного выше. Подол ее легкого синего в горошек платья заканчивался там, где у мамы был поясок, и голые ноги-колонны тоже отливали старинной бронзой.
Нужен был очень большой гравитр, чтобы вместить двух таких великанов.
«Дылда, Жираф, — подумал я. — Если это все про меня, то как же ее-то в детстве дразнили? Годзиллой?!»
Между тем, «Костик» заметил меня. Мы встретились глазами. Если я был немного разочарован — все же надеялся встретиться с биологическим отцом, а приехал непонятно кто, непонятно зачем… — то в его взгляде сквозил жаркий, трудно скрываемый интерес к моей скромной персоне. Он наконец отпустился от маминой руки (то, что он не слишком-то спешил это сделать, не укрылось ни от чьих глаз; маме это было, кажется, приятно, а прекрасной великанше — забавно, ему же самому — непонятно как, на его каменной физиономии не отражалось почти ничего, но что-то его с мамой связывало, какое-то давнее, почти забытое, но очень и очень сильное переживание…), взошел на веранду — там сразу стало не повернуться — и протянул мне свою чудовищную лапу. Я осторожно вложил в эти клещи свою конечность. «Сейчас он назовет мое имя, рост, вес и дату рождения», — подумал я досадливо.
Однако же он пропел:
— Леночка, представь нас.
— Севушка, это Костя… Константин Васильевич, мой очень давний хороший друг, — сказала мама. — Мы знакомы с детства. И потом еще несколько раз встречались в Галактике. Он — весьма известный ксенолог.
— Широко известный в узких кругах, — улыбнулся он. — Не только в ближнем, но и дальнем коттедже. Можешь звать меня «дядя Костя».
— А я — тетя Оля Лескина, — в тон ему промолвила великанша. В ее устах это прозвучало как «Уоля». — Я действующий навигатор Корпуса Астронавтов, а сейчас в отпуске.
— А это, дядя Костя и тетя Оля, мой сын, — продолжала мама. — Сева… Северин Морозов.
— Очень, очень большой мальчик, — хмыкнул дядя Костя.
«И зачем же вы все здесь собрались?» — вертелся у меня на языке вредный вопрос.
— А собрались мы здесь, — сказал дядя Костя (я почувствовал, как лицо мое вспыхнуло; неужели он читает мысли?!), — чтобы вернуть все, что довольно давно поставлено с ног на голову, в натуральное положение.
— Ага, — брякнул я.
Нужно же было как-то реагировать на его слова!
— Пойдемте пить чай, — сказала мама.
— Чай — это грандиозно, — кивнул дядя Костя. — Только чуть позже. Давай, Леночка, вначале разберемся, что к чему.
— А ты не знаешь? — усмехнулась мама.
— Представь себе, нет, — сказал он. И тут же поправился. — Допустим, далеко не все. Ты же такая скрытная. Даже имя сменила… Кстати, не хочешь ли тоже представиться… собственному сыну?
— Пожалуй, — сказала мама. — Севушка, раньше… до твоего появления… меня звали Елена Егоровна Климова. Я командор Звездного Патруля в отставке. В той, прежней жизни мы все и встречались.
Эй, вы все — чтобы знали: моя мама — командор Звездного Патруля!
Это была такая обалденная новость, что в тот момент я даже не отреагировал на нее надлежащим образом. А только пробормотал глупо и безучастно:
— Патрульники… вот оно что… А зачем ты изменила имя?
— Что бы ни случилось, как бы ни сложился наш разговор с дядей Костей — ты сегодня же все узнаешь, — пообещала мама.
