— Возмутительно, — пробормотала она, продолжая допечатывать последнюю фразу.
— Колумбия, наши дни, — проговорил журналист. — А вы уверены, что у нас такого не бывает? — с легкой иронией спросил он.
— Хочется надеяться, — неуверенно ответила Кендалл.
— Не надейтесь, — отрезал он.
— Что за книгу вы пишете? — поинтересовалась она, прервавшись и разминая уставшие пальцы.
— Замысел еще не до конца оформился, мисс Йорк. Но я должен снабдить себя рабочим материалом. Не все впечатления становятся журнальными или газетными публикациями. Многие из них не являются сенсациями. Вот именно такие обстоятельства я бы и хотел изложить в своем дневнике странствий.
— Мемуары! — воскликнула Кендалл.
— Я еще молод для этого жанра, мисс Йорк. Вам так не кажется? — шутливо укорил ее Хадсон. — Мы можем продолжать?
— Печатать ваши мемуары? Конечно, продолжаем, — шутливо поддразнила его Кендалл.
— И мы остановились на…
— На подвыпивших молодцах, — бойко напомнила ему рыжая.
— Благодарю, мисс Йорк… А кстати, у вас нет желания совместить эту работу с кое-какой другой?
— Все зависит от того, что вы предлагаете, мистер Беннингтон, — сухо произнесла молодая женщина, которой такой резкий переход показался несколько подозрительным.
— Я бы попросил вас составить каталог антикварной мебели моей тетушки. Мне показалось, что вас это может заинтересовать. Я знаю, где-то в бумагах леди Фэй лежат соответствующие документы, подтверждающие факт покупки каждого предмета.
— Вы хотите поручить мне описание антиквариата? — с нескрываемым удивлением отозвалась Кендалл.
— Но вы же проверяете факты для местных газет. Почему бы вам не выполнить ту же самую работу для частного заказчика? И потом, вам понравится, вот увидите. Тетушка Фэй завещала мне исключительную коллекцию антиквариата.
— Ой, эта работа, на мой взгляд, требует специальной подготовки. Мы только начали трудиться над вашей книгой, и неизвестно, как это дело пойдет.
— Я в шоке, мисс Йорк! Я полагал, вы загоритесь такой возможностью. Но нет. Вы без ума от моего пруда, но отказываетесь заняться коллекцией антиквариата. И это при вашем-то уме и эрудиции! У меня нет слов! — напыщенно завершил Хадсон Беннингтон Третий свою обличительную речь.
— Плаванье в вашем бассейне не каприз, а необходимость. Это нужно для моего физического восстановления, — в очередной раз отчеканила молодая женщина, не на шутку смутившись.
— Конечно, простите. Я не должен на вас давить, — отступился хозяин. — Давайте пока оставим наших разгулявшихся молодцев и заглянем в круглосуточное колумбийское кафе вместе с первыми лучами рассвета, — повествовательным тоном предложил ей Хадсон. — Выделите жирным шрифтом название, мисс Йорк: «Маленькое семейное кафе»… В окрестностях города Саленто есть множество маленьких забегаловок, которые держат простые колумбийские семейства среднего достатка. Приглашаю вас в одну такую недурную столовую, где вас накормят как традиционными бургерами, приготовленными на здешний манер, так и местными колумбийскими блюдами. Солнце еще только показалось над горизонтом, а ранние посетители уже потянулись к столикам, еще недавно занимаемым ночными завсегдатаями или водителями-дальнобойщиками.
Хадсон остановился на пару секунд, после чего продолжил вышагивать и надиктовывать:
— Помню узкий грязный тротуар, по которому я приближался ко входу в столовую. И мои походные ботинки, высвечиваемые скользящими лучами рассветного солнца, казались мне фантастически красивыми. Такое солнце, какое бывает в тех краях, способно приукрасить любое несовершенство. И в этот самый миг мне показалось, что я разгадал секрет романтического очарования Южной Америки. Глупо придавать этому чувству значение, сколько-нибудь поразмыслив, но в тот момент я именно так и думал…
— Поэтично… — произнесла себе под нос Кендалл.
— Издеваетесь? — смущенно усмехнулся Хадсон.
— Нисколько, — заверила его молодая женщина.
— Я в первую очередь фотограф, дорогая. Может быть, я не всегда верно истолковываю знаки времени, но их воплощения не ускользают от моего внимания. Я могу забыть, какая песня, передаваемая по радио, разбудила меня поутру, что я ел на завтрак, обед и ужин. Но я навечно сохраню в памяти каждый значимый, тем более поразительный, образ. Такова уж особенность моего мозга. Но самое отвратительное, о чем я должен вас предупредить, я могу разглагольствовать о своем видении мира часами. Какого оттенка Северное море, до или после шторма, какая была зыбь или барашки облаков…
— А по-моему, это замечательное свойство, — отметила Кендалл.
— Оно сделало из меня зануду.
— Не наговаривайте на себя, мистер Беннингтон, — сказала Кендалл, рассмеявшись.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Вы кофеманка? — спросил Хадсон после нескольких часов работы, перемежаемой шутками.
— То есть? — уточнила Кендалл.
— Кофе пьете? Предлагаю прерваться.
— Кофе! — воскликнула молодая женщина. — Резкие у вас переходы. Колумбия, Кения — и вдруг кофе!
— Простите, мисс Йорк. Не хотел сбивать вас с толку. Но когда мой организм требует кофеина, ни о чем другом я думать уже не могу, — признался Хадсон Беннингтон Третий. — Надеюсь, вы не обидитесь, если мы ненадолго прервемся.
Кендалл улыбнулась ему в знак согласия и озабоченно посмотрела на часы, стрелки которых неумолимо приближались к полудню.
— Вы когда-нибудь восседали за столом, знававшем четыре, а то и пять поколений владельцев, попивая кофе и делая пометки о провинциальном колумбийском семействе, держащем скромное кафе?
— Никогда, — призналась Кендалл.
— Я так и подумал. Ждите, мисс Йорк, я скоро, — сказал он и вышел из кабинета. — Обещаю!
— Вы сами выбираете места, в которые отправляетесь? — спросила Хадсона Кендалл, когда он вернулся с подносом.
— Я человек подневольный, состою на службе в «Вояжер Интерпрайзис». Куда пошлют, туда и еду. И без разочарований не обходилось. Но порой небеса настолько благосклонны ко мне, что удается за оклад и премию буквально осуществить свою мечту. Но самое интересное в моей работе то, что за неделю до командировки я могу даже не предполагать, куда ляжет путь. И что мне предстоит, я, разумеется, тоже не знаю. Это как лотерея, мисс Йорк.
— Ваша жизнь увлекательна, мистер Беннингтон.
— Только не завидуйте бродяге, дорогая, — предостерег он молодую женщину. — В моем случае судьба — не выбор, а расплата за то, что не умею ужиться на одном месте. «Клодель» — единственная точка на карте, к которой я прикипел душой, однако это вовсе не означает, что я способен жить здесь безвыездно. Увы…
— То, что вас забрасывает в разные уголки планеты, — не ваша воля, а редакционная необходимость. Не означает ли это тот прискорбный факт, что вы не хозяин своей судьбы? — осведомилась Кендалл.
