— Доброе утро, — радушно проговорил хозяин, открывая дверь. — Проходите, Кендалл.
Кендалл нервно кивнула и переступила порог. Она всегда замечала, что, стоит ей ступить на тропу официальных отношений с кем бы то ни было, все ее непринужденное остроумие и искрометность куда-то исчезают и остается скучная, замкнутая, но исполнительная особа.
В отличие от нее хозяин был настроен куда более расслабленно. Он встретил ее все в тех же поношенных джинсах, которые грозили разойтись по швам в любой момент, в майке, открывавшей на плече татуировку со словом «Мирабелла». Из особых примет в глаза бросился шрам, пересекающий бровь. От подруги Кендалл узнала, что Хадсон — «что-то вроде журналиста» и бывает в разных уголках света, в том числе в горячих точках. Но Кендалл озадачил не шрам, а загадочная Мирабелла.
— Я не слишком рано? — спросила Кендалл, не зная, что еще можно спросить.
— Я встаю с восходом солнца, дорогая, — небрежно ответил ей хозяин. — Вы уже освежились в прудике или только собираетесь?
— Рассчитываю поплавать немного после того, как мы закончим работать, — сдержанно ответила она на его вопрос. — Если вы не станете возражать, — робко добавила она в конце.
— Не стану. Если у вас самой после работы не пропадет желание, — усмехнулся Хадсон.
Кендалл испуганно посмотрела на него.
— Я пошутил, — предупредил ее Хадсон, увидев неподдельный страх в глазах Кендалл.
— Мне необходимо регулярно выполнять плавательные упражнения, мистер Беннингтон, — словно оправдываясь, объяснила Кендалл.
— Понимаю, — заговорщически проговорил Хадсон и пригласил Кендалл пройти в его кабинет.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Кендалл Йорк предполагала, что внутреннее убранство старинного особняка «Клодель» будет впечатляющим. При этом интерьер дома, в котором долгое время никто не жил, поразил молодую женщину еще и своею ухоженностью.
Кремовые стены, мраморные фризы, дубовые полы — вечная добротная классика.
Антикварная мебель в отличном состоянии.
— Кендалл, — окликнул ее хозяин роскошного особняка.
Широким жестом он обвел рабочее место, приведенное к ее появлению в безупречное состояние.
— Не стоило беспокоиться, мистер Беннингтон. Я непритязательна. Привыкла работать в обстановке попроще. Дома я часто ставлю ноутбук на кухонный стол, пока Таффи оккупирует мой стационарный компьютер.
— Это тоже не бог весть что. Стол был изготовлен аж в начале восемнадцатого века, сами понимаете, старье.
— Такое старье, кажется, зовется антиквариатом и стоит немыслимых денег.
— Так как поживает Таффи Хендерсон? Ведь вы, насколько я понял, о ней упомянули? Живете вместе?
— Да, именно так, мистер Беннингтон. Занимаем один коттедж. Таффи подросла, но вас прекрасно помнит, — хитро проговорила Кендалл, к которой внезапно вернулась ее веселая непринужденность.
— И я ее отлично помню. Передавайте привет своей соседке, мисс Йорк. Только я думал, наша малышка Таффи покоряет подмостки Бродвея. Она в юности грезила сценой, увлекалась драматическим искусством и предрекала себе великое будущее.
— Увы… В итоге наша Ирисочка стала бухгалтером. Она действительно талантливая актриса, но сценой ей служит наша общая жилплощадь.
— Ирисочка? Какое милое прозвище. Должен признать, оно чрезвычайно подходит Таффи, — расхохотался Хадсон Беннингтон. — Значит, вы единственная ее счастливая зрительница?
— Да, и поклонница таланта, — насмешливо подтвердила Кендалл.
— И вы с ней… — осторожно проговорил мужчина, вопросительно приподняв обе брови.
— Что за мысли, мистер Беннингтон?! Мы подруги и в целях экономии живем вместе. Точнее, я снимаю одну из комнат в ее доме. Но большую часть расходов мы делим пополам.
— Я ничего такого не имел в виду, мисс Йорк. Но в наше время всякое случается.
— Да мы с Ириской сто лет знакомы. Еще со школы. Хотя она на несколько лет меня старше… А в остальном это давняя и скучная история, мистер Беннингтон, — поспешно заключила Кендалл.
— И история, надо полагать, романтическая, — настойчиво предположил Хадсон.
— В некотором смысле, — согласилась молодая женщина. — В общем, я одно время встречалась с ее кузеном.
— Он местный? — полюбопытствовал Хадсон.
— Нет, конечно. Мы с Таффи учились в Мельбурне. А она какое-то время жила в доме родителей своего кузена. Как раз по соседству со мной. Так мы все втроем и сдружились.
— Действительно, давняя и скучная история, — засвидетельствовал Хадсон, чем немало рассердил свою собеседницу, поскольку для нее их с Джорджем история давней и скучной не станет никогда.
— Я готова приступить к работе, — сменила тему Кендалл, усаживаясь за помпезный рабочий стол.
— Итак, мисс Йорк, если вы удобно устроились, вы не возражаете, если я буду курсировать по кабинету в процессе диктовки? Вас это не будет раздражать и отвлекать от работы? Просто так мне легче придерживаться нужного темпа повествования.
— Полагаю, меня это не собьет, — бойко ответила ему Кендалл.
— Тогда поехали.
Хадсон сверился со своими записями и приступил к диктовке.
Порой его речь лилась непрерывно, и Кендалл еле успевала фиксировать его мысли, затем он внезапно останавливался, заглядывал в бумаги, что-то перепроверяя, или закрывал глаза и откидывал голову, словно желая припомнить что-то чрезвычайно важное. После чего спрашивал ее или заходил со спины, чтобы прочесть, на чем они остановились, и продолжал диктовать, меряя кабинет большими шагами.
Кендалл была полностью захвачена повествованием. Он диктовал ей историю последних двух месяцев своей жизни.
— Вам не скучно? — внезапно спросил ее Хадсон, остановившись.
— Нет, нисколько, — искренне заверила его молодая женщина.
— Может быть, устали? Хотите передохнуть?
— Если вы не устали мерить шагами комнату, почему я должна устать, записывая за вами?
— Ну, смотрите… — предупредительно проговорил он. — Итак, на чем мы остановились?
— Ночь, — напомнила ему Кендалл.
— Так и было… Ночь. Рыночные навесы теснились на грязной базарной площади в окружении темных жилых кварталов торгового центра города. Черные прямоугольники окон не вспыхнули и не распахнулись возмущенной рукой горожанина, когда рынок заполнился шумной толпой молодчиков в подпитии, громящих прилавки, рвущих тенты, громогласно оглашающих спящий город непотребной бранью. Люди предпочитали терпеть столь наглое вторжение в их сны, мысленно кляня негодяев, нежели выразить свое истинное отношение к происходящему. И не удивительно, потому как ни в этот час, ни позже полицейское управление никоим образом не отреагировало на происходящий вандализм… С вами все в порядке? — обеспокоенно обратился к Кендалл Хадсон, заметив, как налились краской ее щеки.
