Внизу были, как в тумане, видны фигуры людей — заложников ибоевиков-риксов. Камеры на корабликах-разведчиках были слишком малы, чтобы натаком расстоянии дать четкое изображение крупных объектов. Отряду следовалоподлететь ближе.
Воздух в зале просто-таки кишел перехватчиками. Их былостолько, что казалось, здесь сгустилась дымка, которую от вентиляционногоотверстия отгонял поток воздуха.
— Отражения по всему залу, сэр, — сообщилаХендрик. — Больше одного перехватчика на кубический сантиметр.
Маркс присвистнул. Риксы не поскупились. К тому же здешниеперехватчики были покрупнее тех, с которыми отряду разведчиков пришлосьвстретиться в холле. Каждый из них был оборудован семью хватательнымиманипуляторами, прикрепленными к отдельному винту. Под расставленными в стороныманипуляторами был подвешен довольно крупный мозг и сенсорный блок, и в итогемашинки выглядели словно перевернутые кверху лапками паучки. Подобныеустройства Марксу доводилось видеть и раньше. Даже будь плотность перехватчиковв воздухе ниже, все равно прорваться через такой заслон совсем непросто.
— Пробьемся поверху, — решил Маркс. — А потомопустимся вслепую. Постарайтесь приземлиться на стол.
Большинство заложников сидели за длинным столом. Столнаверняка должен был хорошо отражать звуки, значит, мог послужить дляподслушивания. На экране ультразвукового сонара Маркса поверхность стола даваларезкие эхо-сигналы, характерные для металла или полированного камня.
Три микрокорабля полетели вперед, держась под потолком.Маркс не спускал глаз с показателей уровня топлива. Топлива оставались крохи.Вряд ли крошечному разведчику удалось бы отлететь так далеко, если бы напротяжении последних шестидесяти метров его не подгонял попутный ветер — потоквоздуха из вентиляционной шахты.
Прямо над корабликом Маркса проплывал потолок. Все полезрения было усеяно риксскими перехватчиками, похожими на облака с оборочками.
— Проклятье! Меня уже зацепили, сэр, — сообщилВольтес через двадцать секунд.
— Дерись до конца, — приказал Маркс. —Погибни в бою.
Оставив позади погибающий разведчик Вольтеса, Маркс иХендрик рванулись вперед. Похоже, путь для них был свободен. Если бы удалосьдолететь до середины зала, можно было бы спланировать вниз незамеченными.
Неожиданно разведчик Маркса накренился вбок. Справа вобшивку машины вцепилась клешня перехватчика. Еще две лапы должны были вот-вотпоследовать примеру первой.
— Меня сцапали, — сказал Маркс и подумал, не взятьли ему на себя управление машиной Хендрик. Если задание окажется не выполнено,то в Ошибке Крови будет виноват только он.
Но, пожалуй, можно было действовать иначе.
— Продолжай полет, Хендрик, — распорядилсяМаркс. — Действуй согласно плану. А я начну снижение.
— Удачи, сэр.
Маркс выставил таранную иглу и вонзил ее в атакующуюнаномашину. Оттолкнуть перехватчика было непросто. Используя последние резервыбатарейки, Маркс послал свой кораблик вперед. Игла вошла в мозг перехватчика, итот мгновенно издох. Но его клешни намертво сцепились на суденышке Маркса, и ктому же он успел щедро обмазать и разведчика, и себя самого механоферомоннымиметками.
— Ну, хотя бы я и тебя с собой унесу, — прошипелМаркс дохлому пауку, повисшему на его машине.
Вот тут-то и началось веселье.
Маркс развернул машину вверх дном, и его вместе сбезжизненной ношей понесло вниз. Сенсорные антенны Маркс вывел на половинудлины, поэтому все объекты в поле зрения стали мутными и дрожащими — компьютерпытался провести экстраполяцию на основании недостаточного объема данных. Двананокорабля падали вместе, и притом — быстро.
— Проклятье! — воскликнула Хендрик. — Менясцапали.
Маркс переключился на поле зрения второго пилота. К нейприцепились два перехватчика, на подлете был третий. Единственная надеждатеперь оставалась на кораблик Маркса.
— Тебя убили, Хендрик. Пошуми, пожалуйста. У меня новыйплан.
Выпуская каждые несколько секунд по контрдрону, Маркс велсвой разведчик вниз. Он надеялся, что таким образом отобьется от перехватчиков,учуявших механоферомоны. В любом случае его утяжеленный кораблик падал быстрее,чем могли бы враги. Непилотируемые, снабженные мозгом размером с одну живуюклетку, они не сумели бы додуматься перевернуться вверх дном.
Маркс взглянул на альтиметр. Над ним слышались ругательстваХендрик, пытавшейся как можно дольше продержаться на лету, но эти звукимало-помалу стихали по мере того, как машина Маркса снижалась. Высота —пятьдесят сантиметров… сорок… тридцать…
В двадцати двух сантиметрах от поверхности стола корабликМаркса столкнулся еще с одним противником. Три винта вражеской машинызапутались в мертвых манипуляторах прицепившегося к Марксу перехватчика.Тончайшие пластинки углеродных мышц заскрежетали и замерли. Маркс выпустил всеоставшиеся контрдроны и помолился о том, чтобы они успели прикончить новоговрага прежде, чем клешни сомкнутся на корпусе его кораблика. А потом он убралвнутрь все антенны и стал падать в полной темноте.
Он сосчитал до двадцати. Двадцать секунд. Если его корабльцел, то он уже должен был достигнуть поверхности стола. Несколько мгновенийназад погиб корабль Хендрик. Паутинку ее коммуникационных антенн взбешенныеперехватчики разорвали своими клешнями на клочки. Маркс остался один.
Он сидел в темноте, и ему стало откровенно страшно. Что,если его разведчик погиб? Прежде он терял корабли десятками, но всегда — вситуациях, когда можно было себе это позволить. Его послужной список былбезупречен. Но теперь на карту оказалось поставлено абсолютно все. О провале идумать было невозможно. Сама жизнь Маркса стояла на кону — так, словно он личносидел внутри этого крохотного кораблика, окруженного врагами. Он чувствовалсебя слишком догадливой кошкой Шредингера, переживающей о том, что произойдет,когда откроют крышку ящика.
[1]
Маркс дал кораблю команду «проснуться». Оптикапродемонстрировала обвившийся вокруг его машины мертвый перехватчик. Других небыло. Маркс пробормотал короткую благодарственную молитву.
