— Значит, тебе… двадцать один? — она поворачивается ко мне и подмигивает.
О нет, она пытается смутить меня. Я стою позади Уилла и пользуюсь случаем, чтобы вернуть ей ее коронный взгляд. Она просто улыбается.
— Ну, я рада, что Келу и Лэйк удалось так быстро найти друзей, — говорит она.
— Я тоже, — отвечает он.
Она поворачивается и направляется внутрь, но специально пихает меня плечом, когда проходит мимо. Хоть она ни слова не произнесла, я знаю, что она имела в виду; она одобряет.
Уилл достает последние два кулька.
— Лэйк? Мне нравится.
Он передает мне кульки и закрывает багажник.
— Итак, Лэйк, — он облокачивается на машину и складывает руки на груди. — Мы с Колдером едем в Детройт в пятницу. Нас не будет до вечера воскресения, семейные дела, — говорит он, махнув рукой. — Я хотел узнать, есть ли у тебя какие-нибудь планы на завтрашний вечер, до моего отъезда?
Это первый раз, когда кто-то обращается ко мне по имени «Лэйк», кроме отца и мамы. Мне это нравится. Я тоже облокачиваюсь на машину и смотрю ему в глаза. Я пытаюсь сохранить спокойный вид, но внутри меня все кричит от восторга.
— Хочешь, чтобы я призналась, что у меня нет здесь никакой личной жизни и мои дни полностью свободны?
— Отлично. Тогда, это свидание. Я заеду за тобой в полвосьмого.
Он тут же разворачивается и идет к своему дому. Тут до меня доходит, что это был не настоящий вопрос, а я не давала четкого согласия.
Нужно совсем немного
Чтобы узнать меня
Ты слышишь сейчас мой голос?
Это и есть я .
—The Avett Brothers, Gimmeakiss
Глава вторая
Весь следующий день я занимаюсь тем, что выбираю наряд, но не могу найти ничего чистого или подходящего. У меня мало зимних кофт, большинство я уже одевала на этой неделе. Останавливаю свой выбор на фиолетовой, с длинными рукавами, и нюхаю ее, решая достаточно ли она чистая. На всякий случай, я побрызгала ее духами. Затем я почистила зубы, подправила макияж, вновь почистила зубы, и распустила хвостик. Завив несколько локонов, я достала серебряные сережки из ящика. В этот момент, кто-то постучал в дверь ванной.
Внутрь зашла моя мама, держа в руках стопку полотенец. Она открыла шкафчик рядом с душем и положила их туда.
— Куда-то уходишь? — спрашивает она. Мама садиться на край ванной, а я продолжаю прихорашиваться.
— Да, куда-то, —я стараюсь скрыть улыбку, пока надеваю сережки. — Если честно, то я понятия не имею, что мы будем делать. Я даже согласия на свидание не давала.
Она встает и идет к двери, а затем облокачивается на дверную раму и смотрит на мое отражение в зеркале. Она так постарела после смерти отца. Раньше, ее ярко-зеленые глаза и гладкая фарфоровая кожа просто захватывали дух. Теперь, на ее щечках четко выделялись скулы и впадины. Под глазами появились темные круги, которые только подчеркивали изумрудный цвет радужки. Она выглядела усталой. И грустной.
— Ну, тебе уже восемнадцать. Тебе на всю жизнь хватит моих советов по поводу свиданий, — говорит она. — Но, на всякий случай, я быстро их повторю. Не заказывай ничего с луком или чесноком, никогда не оставляй свой напиток без присмотра и всегдапредохраняйся.
— Фу, мам! — я закатила глаза. — Ты же знаешь, что я знаю правила, и знаешь, что мне не нужно беспокоиться о последнем пункте. Пожалуйста, не надо Уиллу повторять свои правила. Обещаешь?
Я заставлюее пообещать.
— Итак, расскажи мне о Уилле. Он работает? Учиться в колледже? Какие у него цели в жизни? Он серийный убийца? — Она говорит это с такой серьезностью.
Я прохожу по короткому коридору из ванной в спальню и нагибаюсь в поисках своих ботинок. Она следует за мной, и садиться на кровать.
— Мам, честно, я ничего о нем не знаю. Я даже не знала, сколько ему лет, пока он сам не сказал тебе.
— Это хорошо, — говорит она.
— Хорошо? Что хорошего в том, что я ничего о нем не знаю? Я пробуду с ним наедине не один час. Он действительно может оказаться серийным убийцей.
Я хватаю свои ботинки и иду к кровати, чтобы влезть в них.
— Это дает тебе кучу тем для разговора. Для этого и существуют первые свидания.
— Разумно.
Пока я росла, мама и вправду делилась со мной отличными советами. Она всегда знала, что я хотела услышать, но говорила мне лишь что, что я должнауслышать. Мой папа был ее первым парнем, и мне всегда было интересно, откуда она знает столько всего о свиданиях, парнях и отношениях. Она была только с одним человеком, и это был ее единственный жизненный опыт. Видимо, она — исключение из правил.
— Мам? — зову я, застегивая ботинки. — Я знаю, что тебе было только восемнадцать, когда ты познакомилась с папой. Я хочу сказать, это довольно ранний возраст, чтобы повстречать человека, с которым проведешь всю оставшуюся жизнь. Ты когда-нибудь жалела о своем выборе?
Она не спешит с ответом. Вместо этого, она откидывается на мою кровать и кладет руки себе под голову, пока обдумывает мой вопрос.
— Я никогда об этом не жалела. Сомневалась? Конечно. Но никогда не жалела.
— А есть разница? — спрашиваю я.
— И большая. Сожаление нерезультативно. Это оглядывание на прошлое, которое уже невозможно изменить. Сомненияже могут предотвратить сожаления в будущем. Я многое ставила под вопрос в наших отношениях с твоим папой. Людям свойственны спонтанные решения, основанные на сердечных чувствах. Отношения — это гораздобольшее, чем просто любовь.
— Поэтому ты всегда мне говорила думать головой, а не сердцем?
Мама присела и взяла меня за руки.
— Лэйк, хочешь настоящий совет, не касающийся еды, которую стоит избегать?
Неужели она что-то скрывала от меня?
— Конечно, — отвечаю я.
Из ее голоса пропали нотки родительского авторитета, и я начала подозревать, что этот разговор не столько в духе мамы-дочки, а, скорее, чисто женский. Она садится по-турецки и смотрит на меня.
— Существуют три вопроса, на которые должна утвердительно ответить каждая женщина прежде, чем связать себя с мужчиной. Если хоть на один из них ответ отрицательный — беги от него так быстро, как только можешь.
— Это просто свидание, — смеюсь я. — Сомневаюсь, что мы будем чем-либо связывать себя.
