– А вы, уважаемый гражданин Ольшанский, только рыжейДашеньки боитесь и ничего более? – слегка надавил Сварог на олигарха. Чтоназывается, в исследовательских целях. – Меня, например, нисколько небоитесь? Сами же признали, что застрелить меня, мягко говоря, трудновато.
Сидящий рядышком Ключник при этих Свароговых словах напрягся– это было заметно даже по его профилю. Ага, вот почему Ольшанский посадил егорядом: чтобы пресек в случае чего. Да и в самом деле было, ох было с чегонапрягаться хозяйскому цепному псу.
– Нет, нисколько не боюсь, – твердо сказалОльшанский. – И могу объяснить почему. Коля, ну-ка прижмись к обочине!
Водитель молчаливо выполнил приказ: свернул к тротуару,остановил машину. Так получилось, что они припарковались возле драмтеатра,аккурат напротив афиши, где анонсировалась пьеса некого Айгера Шьюбаша«Последний день Помпеи».
А что, очень даже символично…
– Ключник, дай мне купюру, – приказал Ольшанский.
– Какую, Сергей Александрович? – обернулсяКлючник. Сварог отметил, что нелюбимое прозвище из уст начальника означенныйКлючник сносит вполне.
– Любую, – нетерпеливо бросил олигарх.
Ключник запустил руку в карман, покопался там, выудилзеленоватого цвета бумажный прямоугольник, передал его шефу. Десятка, краемглаза разглядел Сварог. Конечно, он еще не стал экспертом по части того, что ипочем в нынешнее, прямо скажем – странное время, но приблизительноепредставление о ценах уже составил, уже представлял, что червонец ныне купюразначимости невеликой. Значит, или Ключнику так уже повезло наугад вытянутьдесятку, или Ключник скуповат по жизни. Ежели второе – хорошо. К скупомузавсегда проще ключик подобрать. Это так, заметка на будущее, на всякий, какговорится, случай непредвиденных раскладов. Ключик для Ключника, каламбур,однако…
– Вот так, – Ольшанский недрогнувшими пальцамипорвал купюру пополам. Половину протянул Сварогу Сварог ее взял.
– Вот почему мы друг другу нужны. У вас одна половинаЗнания. У меня другая. По отдельности эти бумажки ничего не стоят. Так же поотдельности ничего не стоят наши части Знания… (Сварог не сомневался, что слово«Знание» Ольшанский именно так и произносит – с заглавной буквы, вкладывая внего некий особый смысл). Если мы не соединим наши половины, то и останемся сбесполезными бумажками на руках.
Сварог на всякий случай глубокомысленно промолчал. А потомспросил:
– Почему вы решили, что вторая половина… Знания у меня?
Ольшанский полез в нагрудный карман рубашки, досталсигареты. Признался:
– Ведь бросил. Год не курил. Сегодня разговелся. Носегодня можно.
– А что, сегодня постный день? – с легкойподначкой спросил Сварог.
– Вот что определенно точно – день сегодня особенный.
Ключник перегнулся через Сварога, поднес зажигалку ксигарете шефа, дал прикурить. Выпустив ароматную струю, Ольшанский сказал сусмешкой:
– Надо сказать, для английско-подданного вы прекрасновладеете великим и могучим. Наверное, скажете, что выучили на курсах? Подгипнозом?
Сварог равнодушно пожал плечами.
– Увы. Я никакой не Беркли. И в аэропорту я не был. Выпринимаете меня за кого-то другого.
Ольшанский внимательно посмотрел на него – наверное, именнотак он смотрит на какого-нибудь заместителя, который явился с докладом, что,мол, котировки акций по совершенно неизвестной причине упали на десять пунктов.Шумно выдохнул и потер лицо ладонями. Сказал:
– Ладно. Давайте, черт возьми, с самого начала. Спредставления, с имен. С того, с чего начинают нормальные люди, к коим мы,понятно, не относимся, иначе не сидели бы здесь, а шли бы сейчас там, –Ольшанский махнул рукой с сигаретой в сторону улицы, роняя пепел на пол и себена джинсы. – Шли бы, размахивая полиэтиленовыми пакетами с пивом, чтобывыжрать его перед телеящиком под болтовню дуры-жены о сериалах… Впрочем,вернемся к именам. Мое вы знаете. Теперь позвольте узнать ваше? Коли уж вынастаиваете, что никакой вы не мистер Беркли…
– А когда это я называл себя мистером Беркли? –ответил Сварог вопросом на вопрос.
– Не мне, не мне! Но на таможне вы предъявляли паспортна имя Чарльза Беркли. Прибыли вы из Конго. Ну не напрямую, конечно, а черезМоскву, что, впрочем, неважно…
Ого! Значит, второй Сварог оказался в Конго? Так его,болезного, не фиг демонам по цивилизованным местам разгуливать…
Хотя… Кто из них настоящий бес – это, знаете ли, ещеба-алыпой вопрос…
Ольшанский между тем выдвинул вмонтированную между переднимикреслами пепельницу и размочалил о ее дно окурок. «Ага, нервничает, –отметил Сварог. – Очень хорошо. Так, глядишь, и проговорится о чем не хотел».
– Вашу мать! – воскликнул Ольшанский. – Я неполенился, сделал запрос… есть кое-какие завязки кое-где. Я сравнил номерпаспорта моего хорошего знакомого профессора Беркли, эсквайра, и вашего!Совпадение один в один! Что на это скажете?
«Интересно, – вяло подумал Сварог, – а что сделалс настоящим профессором тот, второй…»
– Скажу то, что уже говорил: мало того, что я не знаюникакого Беркли, мало того, что не прилетал не из какого Конго… я вообще не былв аэропорту ни вчера, ни сегодня, ни неделю назад.
– Ваш двойник?
– Возможно.
– Шутите?
– В моем положении шутки противопоказаны, – оченьсерьезно сказал Сварог. И добавил: – Особенно в свете грядущего События…
Опа! Это задело, зацепило и заставило олигарха задуматься.
– Так кто же тогда вы такой? – спросил Ольшанскийнегромко. – И как вы попали на праздник?
– А вам, собственно говоря, какое дело? Я имею в виду –конкретно до меня какое дело? Что вам от меня нужно?
– Правильно, так его, – зло бросила Лана спереднего сиденья. – А то возомнил себя хозяином мира, понимаешь, передкоторым все должны трепетать и отчитываться.
– Знаете, в чем ваша ошибка, господин Ольшанский… Илиэто вы его двойник? А то и родной брат самого Ольшанского?
– Бросьте ерничать, мистер Беркли, — поморщилсяолигарх. – Вы ничуть не сомневаетесь, что я – именно Ольшанский и именноСергей Александрович. А вот кто вы… Как минимум вы серьезный про… Нет, непротивник, это я неправильно выразился. Вы серьезный человек. И я все больше ибольше убеждаюсь, что мы с вами сработаемся, хочется вам того или нет. Ну так вчем моя ошибка?
– Вы почему-то вообразили, что я испужаюсь вас и вашихореликов, – Сварог кивнул в сторону Ключника. – Видимо,выработавшаяся за последние годы привычка, что все принимают перед вами позупокорности, не так ли? А я могу просто выйти. И увести за собой Лану И вы,уважаемый… покойничек, ничего не сможете мне сделать. Во-первых, не захотите,элементарно испугаетесь. И чтобы вы там ни говорили, пусть вы приказа недавали, но вы в курсе того, что произошло в «Золотой пади»…
