— За то время, когда вы гостили у приятеля своего брата, — он подчеркнул последние два слова, — вас на даче кто-нибудь навещал?
— Нет, я никого не знаю в этом городе.
— А вы сами к кому-нибудь в гости ходили?
— К кому? — удивился Юрий. — Я же никого здесь не знаю.
— Знакома ли вам Лилия Алексеевна Зимовец?
— Зимовец? Лилия Алексеевна? — медленно проговорил Юрий. — А кто это?
— Лилия Алексеевна, менеджер из фирмы «Оникс».
— «Оникс»? Лилия Алексеевна? — повторил он. — Нет, незнакома.
— Тогда как вы объясните вот это? — следователь положил перед ним клочок картона.
— Что это? Номер какой-то.
— Не какой-то, а номер телефона Лилии Зимовец, тут же написано: «Лиля». Не узнаете?
— Нет, — растерянно произнес Юрий. — Почему вы считаете, что я должен его узнать?
— А потому, уважаемый Юрий Николаевич, что эту бумажку мы нашли на даче в Репино, где вы остановились.
— Ну и что? — Лицо Юрия выражало недоумение, будто бы следователь не понимал элементарных вещей. — Дача не моя, там много вещей, которые принадлежат не мне.
— Вот это вы тоже не узнаете? — Мурашкин предъявил Юрию папку с рисунками.
— Это мои наброски, я их делал, когда приехал в Репино.
— Папка была всегда при вас?
— Ну да. Утром я брал ее с собой на залив, возвращался тоже с ней.
— Хорошо, тогда как вы объясните это? — Алексей Валерьевич открыл последнюю страницу, на которой не хватало клочка бумаги. — Как вы видите, Юрий Николаевич, картон, на котором записан номер телефона Лилии, был вырван именно из этой папки. Так что вспоминайте, каким образом на нем появился телефон Зимовец.
Юрий молчал.
— Ладно, пойдем дальше. Это ваш почерк? — Следователь достал из стола еще один листок с номером телефона, но уже без подписи.
— Мой.
— Кому вы его давали?
— Никому. Это телефон дачи в Репино, я его для себя записал.
— Должен вас огорчить. Этот листок был обнаружен в квартире ныне покойной Лилии Зимовец. Вы ни в чем не желаете признаться?
— В чем мне признаваться? — вскипел Юрий. — Что я убил Лилию Зимовец?
— Вот именно.
— Бред какой-то. Я не убивал никакой Лилии!
— Между прочим, в квартире Зимовец обнаружена пуговица от вашего пиджака. Что вы на это ответите? Вот что, — голос следователя стал жестким, — не желаете признаваться — не надо. Улик достаточно, чтобы вас арестовать.
* * *
Нельзя сказать, что лейтенант Носов симпатизировал арестованному художнику. Скорее наоборот, угрюмый, замкнутый Рузанцев ему не нравился. Саша ориентировался на свою сыщицкую интуицию, и хотя все факты буквально кричали против художника, оперативнику Носову не верилось в его виновность.
«Что-то тут не так, — думал Саша. — Все вроде сходится, но больно гладко получается. Обстановка на месте преступления говорит о романтической встрече, коллеги Зимовец утверждают, что в день убийства Лилия собиралась на свидание с художником из Одессы, и называли его имя — Юрий. Только и щебетала в последнее время: Юра такой, Юра сякой. В квартире покойной находится листок с номером телефона дачи в Репино, по которому мы легко обнаруживаем Юрия. Номер телефона, найденный у Зимовец, записан рукой Рузанцева, и он этого не отрицает. На обрывке из папки Юрия номер телефона Зимовец, который она записала сама.
Пуговица от его пиджака в квартире Зимовец — тоже немаловажная улика. Все факты говорят против Юрия. У художника нет никакого алиби: он то рисовал на берегу, то в одиночестве бродил по городу».
— Как ты думаешь, Андрей, — обратился Носов к Атаманову, — может, Зимовец убил вовсе не Рузанцев? С мотивом что-то не складывается. Мы решили, что Юрий мог приревновать Лилию, что и привело к трагедии. Другого мотива вроде как нет. Допустим, художник действительно убийца, тогда мне непонятно, где мотив? Сам посуди, какой из него Отелло? И потом, если он приехал в Питер только в начале сентября, как за такое короткое время успел завести роман с Лилией, причем настолько пылкий, чтобы безумно ревновать?
— Может, они давно были знакомы, — возразил Андрей.
— Это вряд ли. Зимовец всем говорила о Рузанцеве как о новом знакомом.
— Все возможно, но есть улики, что ты против них предъявишь? Насчет мотива согласен, зыбкий он какой-то. С другой стороны, мало ли что между ними произошло, может, дамочка шантажировать его чем-то решила.
— И чем же? — недоверчиво спросил Саша.
— Да мне откуда знать? У каждого свой скелет в шкафу. Может, этот Рузанцев сболтнул лишнее, а Зимовец в него вцепилась. По большому счету, не так важен мотив преступления, если мы установили, кто его совершил.
Атаманову самому не нравилось слишком большое количество «доказухи», оказавшееся в их руках. Но такое тоже бывает, когда действует дилетант или убийство случается непреднамеренно. Возможно, никто не хотел убивать Лилию. Все получилось случайно: преступник растерялся и поспешил покинуть место преступления, уничтожив только часть улик. Под этот сценарий, вполне подходил Рузанцев. Его отпечатков в квартире Зимовец не обнаружено. Но это объяснимо — здесь он сообразил стереть свои пальчики, а вот об остальных следах забыл. Бумажку с телефоном мог бы и забрать, тогда бы на него вряд ли так быстро вышли, да и вышли ли бы вообще, большой вопрос.
Отпечатки стерты точно так, словно убийство не планировалось: не только с дверных ручек и выключателей, а отовсюду. Будто преступник не знал, чем закончится встреча, сначала касался всего подряд, а когда пришлось убить хозяйку, вытер полквартиры.
Зимовец свои связи не скрывала, скорее наоборот, хвасталась ими на каждом углу. Она была из тех женщин, которые любят пустить окружающим пыль в глаза: раз у меня много поклонников, значит, я пользуюсь успехом. А как внушить эту мысль, если ухажеры не преследуют с охапками цветов? Надо искусственно создавать имидж объекта пристального внимания кавалеров. Поговорив по телефону тихим голосом, невзначай пожаловаться: опять в театр зовут, как надоело! Или можно явиться на работу с купленным по дороге букетом. Здесь главное — идти к рабочему месту не торопясь, чтобы увидели коллеги. Объяснять ничего не надо, люди сами сделают нужные выводы и расскажут друг другу. Кем хвасталась Лилия в последнее время? Художником Юрием. Опять Юрий. Все на нем сходится.
— Что ты от меня хочешь? — наконец сказал Андрей.
— Продолжить работу по Рузанцеву. Вдруг новые обстоятельства выяснятся?
— А другие дела? Когда ими будем заниматься? У нас, кроме твоего Рузанцева, у которого, к бабке не ходи, рыльце в пушку, других клиентов хватает. Так что забудь. Все, свободен.
* * *
В прошлом графские палаты, а ныне памятник архитектуры девятнадцатого века и по совместительству Государственный электромеханический институт, располагался в центральной части города и, несомненно, принадлежал к зданиям, которые представляют лицо Петербурга. Колонны у центрального входа, лепнина на фасаде — все выдержано в строгом стиле.
