— Папа, к уткам пойдем! — услышала Лиля и очнулась от грез.
Она не сразу сообразила, что мужчину позвал не их воображаемый, а его сын. И этот ребенок уже существует. Около ее «жениха» крутился мальчик лет шести. Такого подвоха Лиля не ожидала. Она растерянно наблюдала идиллию. «Воскресный папаша, — пришла к ней утешительная мысль. — Он в разводе, время от времени видится с ребенком. Что ж, бывает. Конечно, лучше без малыша, но тоже вариант».
Лиля смотрела на предполагаемого суженого, строя дальнейшие семейные планы.
«Сын родится, когда-нибудь его познакомят со старшим братом, — она придирчиво посмотрела на резвящегося около воды мальчугана, — а может, не стоит знакомить? Вообще лучше ограничить контакты — чем реже, тем лучше. Иначе потом не разберешь: то ли к сыну муж ходит, то ли к бывшей жене».
— Жен мне только еще не хватало, — произнесла она вслух и осеклась: к семейному дуэту отца и сына присоединилась молодая женщина. Она держала в руке батон, от которого отломила большой кусок и протянула ребенку. Поведением соперница никак не походила на «бывшую», к тому же выглядела довольно привлекательно.
Раздосадованная Лиля побрела в нижний парк. Она не то чтобы сильно расстроилась — подобные планы строились часто, почти каждый раз при виде стоящего мужчины. Обидно было в момент, когда разбивалась мечта. Как только что, с появлением этой мадам.
Лиля устроилась в укромном уголке на удобной скамейке. Она уже выбросила из головы свое «поражение» и оглянулась вокруг: небольшие холмы, ели, фонарики и блестящая темная вода — очень живописное место. Не зря вокруг столько художников — Лилин внимательный взгляд насчитал пять человек с планшетами и мольбертами.
Только сейчас она вспомнила об обновках. Достала из пакета сумочку и принялась ею любоваться: открывала молнии, поглаживала, вертела в руках. Это доставляло ей немало удовольствия. Радовалась, словно ребенок новой игрушке.
— Девушка, у меня к вам просьба, — услышала она рядом приятный баритон.
Лиля вздрогнула — не ожидала, что кто-нибудь нарушит ее уединение. Одновременно появилась интригующая надежда знакомства, которая тут же исчезла: перед ней стоял паренек от силы семнадцати лет. Подросток с интересом ее разглядывал и, подбирая слова, продолжил:
— Простите, пожалуйста… Вы мне очень поможете, если повернете голову в противоположную сторону.
Лиля ничего не поняла, но назад обернулась.
— Да нет. Не так. Я бы хотел, чтобы вы сели так же, как и раньше, только смотрели вон туда, — он показал рукой нужное направление.
— Это еще зачем? — удивилась Лиля. Парень в ободранных джинсах и растянутой футболке ее забавлял.
— Так лучше видно. Вы мне очень нравитесь…
Лиля от души рассмеялась: несовершеннолетних воздыхателей у нее еще не было.
«Кроме детей, уже никому не нравлюсь», — весело подумала она.
— Пожалуйста, — повернулась Лиля, как просил странный юноша, — ты доволен?
— Да, только подбородок чуть ниже. Вот так, — дирижировал он, — немного левее. Замечательно!
— И что это будет?
— Это будет картина. Позвольте я напишу ваш портрет? — В его раскосых глазах читалась надежда.
Женщина ничего не ответила, портреты с нее еще не писали и никогда не обращались с подобным предложением.
Мальчишка уже держал в руках планшет.
— Вы не беспокойтесь, — хлопотал он, — если вам не понравится, можете порвать. Но я вам сразу скажу, получится хорошо. Здесь свет очень удачно падает, оттенки создает и ваши скулы подчеркивает…
Юный художник еще что-то приговаривал, но Лиля его уже не слушала. Она решила, пусть рисует, и углубилась в приятные мечты, навеваемые романтичной обстановкой парка.
— Вот, готово, — объявил мастер.
Он продемонстрировал Лиле свой шедевр.
— Как, нравится? — самодовольно спросил юноша. На его лице сияла гордость за отличную работу. Он ничуть не сомневался: полотно просто не может не понравиться.
У натурщицы не повернулся язык обидеть художника.
— Очень, — ответила она сдавленным голосом.
Это же надо так кистью махать! Будто бы нарочно подчеркнул все изъяны. Разве у меня есть морщины? А губы? Они у меня гораздо больше, чем нарисованы. Глаза и те испортил — придал им такое безумное выражение, что смотреть противно.
Польщенный художник заулыбался еще шире.
— Это вам на память, — сказал он и добавил: — Бесплатно.
Лилия молча взяла творение, она перевернула лист обратной стороной, чтобы не видеть свою «страшную физиономию».
— Могу я вас попросить еще об одном одолжении? — не отставал парнишка. И, видя, что женщина готова его выслушать, продолжил: — Я хочу написать с вас еще один портрет. Для себя. Вы мне еще раз попозируйте.
Ответ последовал не сразу. Лилия теряла терпение, она боролась с собой, чтобы не уничтожить портрет немедленно. А мальчишка словно издевался, еще одну карикатуру пожелал состряпать — во вкус вошел. И только искренний, светящийся радостью взгляд юноши удержал ее от резких слов.
— Лучше оставьте себе этот рисунок, — с улыбкой ответила она.
— Себе? Спасибо. Это моя лучшая работа, вряд ли в другой раз получится так же хорошо.
Лилия решила здесь больше не задерживаться, она сдержанно попрощалась с юным дарованием и поспешила из парка.
— Я с вас обязательно еще один портрет напишу. Специально для вас! — кричал ей вдогонку юноша.
* * *
Кабинет следователя Юрию показался очень неуютным и зябким. Он сразу отметил колер интерьера: серые стены, бежевые столы и грязно-белые жалюзи на окнах. Преобладал серый. Юрий не любил этот цвет и старался избегать его в своих работах. Он считал его цветом тоски, во всяком случае, на него он действовал удручающе.
Единственным ярким пятном в этой гамме был следователь. Черноволосый, с блестящими темными глазами, он то и дело ходил по кабинету. Его звали Алексеем Валерьевичем Мурашкиным. Юрий подумал, что этому подвижному человеку очень подходит его фамилия.
— Значит, постоянно вы проживаете в Одессе? Как давно вы приехали в Петербург?
Следователь встал из-за стола, подошел к окну, бросил взгляд сквозь мутное стекло, затем вернулся на свое место.
— Я приехал две недели назад, третьего сентября. — Юрий поежился на неудобном стуле. Допрос шел давно, и он уже устал.
— И проживали в дачном доме вашего приятеля в Репино?
— Совершенно верно, в Репино. Только хозяин дачи не мой приятель, он приятель моего брата. Что-нибудь случилось?
— Хорошо, — Мурашкин проигнорировал вопрос. — С какой целью вы приехали в Петербург?
— Писать картины.
