– Это ты его убила?
Риэ подскочила от удивления и чуть не ударилась головой о крышу машины.
– Да вы что, меня подозреваете?
– В семи случаях такого рода из десяти убийцей оказывается тот, кто первым обнаружил труп.
– Что вы имеете в виду под «случаями такого рода»?
– Когда жертва и тот, кто обнаружил труп, знакомы, вот что. Ты ведь его знаешь, правильно?
– Этого я не отрицаю. Да только скажите, зачем мне вдруг понадобилось его убивать?
– А почему ты считаешь, что мне это должно быть известно?
Она уже жалела, что вызвала полицию. Наверно, было бы умнее сделать вид, что ничего не случилось, и просто сбежать, как ей и советовал Кадзама Симпэй.
– Если вы собираетесь обращаться со мной как с подозреваемой, тогда сначала дайте мне позвонить в японское посольство.
Его лицо нисколько не изменилось.
– Успокойся. Так или иначе, мне нужно проверить все, что ты рассказала полицейскому. Итак, убитый – Хулиан Ибаррагирре, преподавал на отделении баскской литературы в университете Комплутенсе, а ты посещала его лекции, правильно?
– Да.
– Ты сочувствуешь ЭТА?
Риэ впилась в него взглядом:
– Он что, был членом этой организации?
– Не знаю, – пожал плечами полицейский. – Но есть данные, что семьдесят пять процентов женщин, состоящих в связи с баскскими мужчинами, симпатизируют ЭТА.
Риэ закусила губу.
– Я приехала из Японии, чтобы изучать испанскую литературу, и у меня нет ни малейшего желания встревать в ваши политические или этнические проблемы.
Барбонтин пожал плечами:
– Уже встряла. Чего уж там говорить – среди ночи, на безлюдной улице страстно целовалась с баском.
Это неправда. Это он меня целовал, против моего желания. Уж не знаю, что вам наговорил тот полицейский, но вы все неправильно поняли.
– Советую не забывать, что все, что ты здесь скажешь, будет считаться твоими показаниями и может быть использовано против тебя.
– А что, интересно, из того, что я сказала, может мне повредить?
Барбонтин нахмурил брови и между ними появились вертикальные морщинки.
– Я бы не советовал говорить, что он целовал тебя против твоего желания. Это наводит на мысль об убийстве с целью самозащиты.
– Да вы с ума сошли. Кто-то сзади либо ударил Хулиана ножом, либо бросил нож ему в спину. Мне, правда, видно не было.
– Слишком занята была поцелуем, а?
Риэ вздохнула. Сколько же можно говорить об одном и том же!
– Вовсе нет, я все думала, как мне от него отделаться. И вот я ударила его коленом, а он вдруг повалился. Тогда я увидела, что в спине у него торчит нож, а из тени между припаркованными машинами вдруг вышел мужчина – наверное, преступник. Мне стало страшно, и я убежала. Вот и все. А дальше уж толкуйте, как вам больше нравится.
Барбонтин вытащил из пачки сигарету и предложил одну девушке.
Риэ отказалась, а он закурил. Опустив стекло, выдохнул дым наружу.
– Как он выглядел?
– Очень худой, одет в черный плащ, на голове – шляпа. Плечи у него как-то странно выпирали. Было темно, и лица я не разглядела.
– А возраст? Сколько бы ты ему дала?
– Не могу сказать.
– Ну и как ты докажешь, что этот мужчина, выглядящий точь-в-точь как убийца из комиксов, не плод твоего воображения?
Риэ набрала воздух в легкие и терпеливо ответила: – Я его не придумала. Даже если девяносто девять процентов людей в такой ситуации и начинают фантазировать.
Барбонтин замигал. В его голосе послышался интерес:
– Это что, у вас в Японии такое исследование проводили?
Не отвечая на его вопрос, Риэ перевела взгляд на зевак снаружи.
– Спросите у них. Наверняка кто-то все видел из окна. Они просто боялись вмешаться, вот и сидели молча, пока не приехала полицейская машина.
Барбонтин мельком взглянул на толпу, однако казалось, что последовать ее предложению не собирался.
– Еще что-нибудь заметила?
Риэ замешкалась.
– Мне кажется, я видела этого мужчину в черном плаще, когда он выходил из «Эль Бандито». Может быть, он уже тогда, в баре, следил за Ибаррагирре, который, кстати, все время оглядывался по сторонам.
Глаза полицейского блеснули.
– Ибаррагирре всегда так себя вел?
– Да. Он вообще всегда ходил с оглядкой, какой-то беспокойный был.
Барбонтин затянулся сигаретой.
– А о чем он обычно говорил?
– Говорил? Все про басков, да про басков. Так, значит, он все-таки был членом ЭТА или симпатизировал им? – проговорила она и испуганно посмотрела на Барбонтина.
– Члены ЭТА при посторонних о баскских делах не распространяются, – отрезал он.
Риэ обозлилась:
– Это, может, тоже результат какого-нибудь исследования?
Барбонтин криво усмехнулся. Он несколько раз затянулся, еще немного, и сигарета обожгла бы ему пальцы. С сожалением он выбросил ее за окно.
– Больше ты ничего не припоминаешь? Может, убийца чихнул или от него несло чесноком, ну, что-нибудь?
Риэ задумалась.
– А, я совсем забыла. Ибаррагирре перед смертью сказал что-то. Что-то вроде «га» или, может быть, «гал».
В ту же секунду глаза полицейского засверкали. Подавшись вперед, он внимательно посмотрел на Риэ.
– Что ты сейчас сказала? Попробуй-ка вспомнить поточнее. Что Ибаррагирре сказал перед смертью?
– Мне показалось, что он проговорил «гал».
– Ты уверена, что это было именно «гал»? – настойчиво допытывался он.
От столь внезапной перемены в нем Риэ несколько растерялась.
– Уверена. Послушайте, может быть, он попытался выговорить имя убийцы? Например, Галвес или Галван?
Барбонтин сел на место, затем как-то неестественно, торопливо кивнул.
– Точно, точно. Может, он хотел сказать Гарсия или Гарбо.
– Но мне послышалось не «р», а «л».
– Не так уж ты долго прожила здесь, чтобы уметь различать эти звуки.[7]
Риэ замолчала. Она заметила, что у него на лбу появились капельки пота.
– Сиди здесь. Я сейчас вернусь.
Барбонтин поспешно вылез из машины и направился к замаскированной полицейской машине, на которой приехал.
