Хоть один день, да мой! А подхватить чуму можно было где угодно, как ни берегись.
– И давай-ка, Пабло, прибавим шагу. Надо поскорее сжечь наших покойничков и вернуться к реке. А то, чего доброго, сюда придут другие, – проговорил Хосе.
Телега быстрее загрохотала по камням.
Глава 5
Две недели кряду, вплоть до субботы накануне Пальмового воскресенья (великого праздника Въезда Христа в Иерусалим), в Севилье бушевали еврейские погромы, сопровождавшиеся грабежами, изнасилованиями, а главное – убийствами без разбора всех иудеев: мужчин и женщин, стариков и детей, раввинов и торговцев, богатых и бедных. Король Альфонсо XI, всегда стоявший на защите евреев, на сей раз не заступился за народ Израилев. У него было дело, можно сказать, всей его жизни.
Со своими верными рыцарями и отрядом арбалетчиков король стоял лагерем в устье Гвадалквивира в восьми часах верховой езды от Севильи. Альфонсо Справедливый готовился к решающему штурму хорошо укрепленного маврами Гибралтара – ключевого города-крепости мусульман, запиравшего морской путь из Средиземного моря в Атлантический океан.
Впрочем, еврейские погромы коснулись не только Севильи. Они прокатились волной по Испании и Португалии, Франции и Италии, то есть по тем странам, где евреи чувствовали себя наиболее вольготно. Они получили в этих землях разрешения не только на торговлю, но и на право быть врачами и юристами, чиновниками и судовладельцами. К тому же евреи всегда были отличными, дисциплинированными воинами и часто составляли, помимо рыцарства, основную ударную силу в христианских армиях многих государств.
С приходом «Черной смерти» у простонародья возникло и стало крепнуть убеждение, что не за грехи католической Европы Господь наслал на нее чуму. Вовсе нет! Все врут попы!
– Бог Отец карает нас за то, что мы пригрели евреев, которые распяли Его Сына Иисуса, – вещали на площадях невесть откуда взявшиеся бродячие проповедники. – Да-да, пригрели, вместо того чтобы уничтожать.
Подобные проповеди выслушивались с мрачным восторгом. К тому же было подмечено: евреи от чумы умирали гораздо реже, чем христиане. Иудейские врачи изобрели неплохой способ профилактики, согласно которому надо было постоянно обмазывать тело вязкой гущей, оседавшей на дне винных бочек. Этим же винным осадком пропитывали повязки, закрывавшие нос и рот.
Некоторые христиане следовали такому примеру, но все равно продолжали умирать мучительной смертью. Как же так? Да все очень просто: крещеный люд считал винную гущу достаточным способом обезвредить смертоносное дыхание чумы и потому не соблюдал других, не менее важных правил гигиены.
Однако в народе крепла уверенность в том, что евреям покровительствует сам Сатана. Значит, если против христопродавцев бессильна «Черная смерть», следует отправить их на тот свет своими руками. «Убить еврея дубиной – это все равно, что убить его молитвой!» – так оправдывали сами себя бессердечные головорезы .
Погромы вспыхнули одновременно и стремительно – от Лисабона до Венеции, от Мурсии до Парижа, словно управляемые чьей-то невидимой рукой. Папа Климент VI, добрый, милостивый пастырь овец Христовых, всю свою жизнь миривший воюющих государей, кормивший бедных, боровшийся с распространением чумы и не жалевший для этого никаких средств, переключился на дело спасения евреев.
– В Священном Писании сказано: «Блажен тот, кто даже скотов милует», – увещевал Климент VI свою паству в многочисленных проповедях и посланиях. – Если зверей и птиц призывает нас жалеть Господь, то тем более не должны ли мы быть милосердными к евреям, которые хоть и не христиане, а все-таки люди Божьи?
Папа прятал евреев в своем огромном дворце в Авиньоне, где сам тогда проживал, укрывал в подвалах католических храмов… Но все это было каплей святой воды в море человеческой крови.
В Севилье евреев грабили и убивали прямо там, где заставали: в их жилищах, лавках, мастерских, государственных учреждениях и меняльных конторах. А в пятницу, накануне субботы перед Пальмовым воскресеньем, какому-то шутнику пришла в голову веселая мысль: сволакивать евреев на Сан-Тельмо. Навозный мост – самая подходящая плаха для «обрезанных».
– Друзья! Будем там, над рекой, разбивать им черепа дубинами и сбрасывать в Гвадалквивир! – надсаживаясь, орал изобретатель.
Идея была с восторгом принята.
Вот почему кровь покрывала мост Сан-Тельмо, когда в первый день Страстной недели на нем оказались инфант дон Педро и дон Хуан де Тенорио.
Два дня назад в предпраздничную субботу, погромы пошли на убыль, а в Пальмовое воскресенье вовсе прекратились. Негоже было христианам обагрять свои руки кровью «обрезанных» в день Въезда Иисуса в Иерусалим.
И на Святой Страстной неделе – Семаны Санты – оставшиеся в живых евреи могли быть спокойны за свои кошельки и жизни. Их никто не трогал. А сразу после Пасхи, в понедельник 28 марта, начинался сезон боя быков. Стало быть, у добропорядочных севильянос появлялось развлечение куда более веселое, чем дробить головы сынам и дщерям Сиона. А там, глядишь, и король вернется из похода на неверных с победной вестью о присоединении Гибралтара к Кастилии. То-то грянет праздник! Неделями народ будет славить Альфонсо Справедливого, позабыв обо всех других делах. Так что, похоже, еврейские погромы стихли надолго.
О том, что король Альфонсо уже никогда не вернется из похода на мавров, да и сам штурм Гибралтара отложен на необозримое время, знали только два человека во всей Севилье: инфант Кастилии дон Педро и его друг дон Хуан де Тенорио.
С этой вестью они и возвращались в Севилью из военного лагеря Альфонсо XI Справедливого.
Глава 6
Дон Педро между тем произвел в уме нехитрые подсчеты и пришел к заключению, что, самое позднее, через три дня он может стать королем Кастилии и Леона Педро I. Но его разум отказывался в это поверить. Уж слишком резкий поворот судьбы предстоял ему на этой неделе – после тоскливых и унизительных шестнадцати лет нищеты и безвестности.
… Король Кастилии Альфонсо XI женился на португальской инфанте Марии (дочери короля Португалии Альфонса IV Смелого) в 1329 году. Но лишь 30 августа 1334 года колокола церкви Санта-Агеда возвестили жителям Бургоса о появлении на свет наследника кастильского престола. Столь длительное всенародное ожидание королевского первенца (как позже выяснится, единственного ребенка Марии Португальской) объяснялось очень простой причиной: Альфонсо Справедливый практически не общался со своей супругой. И если бы не поразительное сходство дона Педро с Альфонсо XI, отчетливо проявившееся впоследствии, то можно было бы усомниться, является ли король истинным отцом юного инфанта.
Альфонсо XI сразу после свадьбы оставил Марию Португальскую в Бургосе и навещал ее лишь один-два раза в году. Сам же жил со своим двором в Вальядолиде, не так давно объявленном столицей Кастилии. И подлинной королевой была вовсе не Мария, томившаяся в бургосском замке, а донья Элеонора, происходившая из знатного кастильского рода Гусманов. Элеонора де Гусман и вела себя как настоящая королева: она держала собственный пышный «двор», а во время частых военных походов своего любовника, Альфонсо Справедливого, реально управляла страной, издавая указы и назначая «своих» людей на высокие должности.
