В тусклом свечении печки я увидел, как он смерил меня взглядом.
— Или предпочтешь видео?
— Видео?
— Ну, сначала это была восьмимиллиметровая пленка. Тогда видео еще не было. Но потом я перезаписал.
Он порылся в видеокассетах на полках.
— Мы тогда еще жили в Сан-Франциско. Знаешь, эти ранние утра, светлые, ясные и прохладные, такие бодрящие, когда все кажется возможным? Их уже не бывает, если тебе за тридцать, — пусть погода точно такая же. Мы всю ночь ловили кайф. Люс вообще-то наркотиками не баловалась, но я кое-чего подмешал в сок, который принес ей в то утро. Ночь была просто сумасшедшая. Мы были на вечеринке, вернее на парочке, а потом всей компанией поехали в Мейрин.
После я уже мало что помню, но когда мы с Люс наконец добрались домой, то были в полном обалдении, а свет был, ну, невероятный, и я вспомнил про камеру, которую занял у кого-то. Сначала я просто баловался, разбирался, как она работает, в полной отключке, понимаешь, и вдруг входит Люс и начинает танцевать под музыку, которую я включил. Только у нее были свои планы, ясно? А потому она начала медленный стриптиз, чтоб привлечь мое внимание. Ну, вроде я был занудой, который только и знает, что свои приборы, а ей требуется меня покорить. И покорила, не спорю, но прежде я успел много отснять. Меня немного смущал свет из окна у нее за спиной — того, которое всегда заедало от сырости, а ее хватало, когда с залива накатывал туман, но только не в это утро. И экспозиция, как оказалось, была почти идеальной.
Он улыбнулся.
— Ну, теперь ты меня убьешь? Или хочешь посмотреть на свою жену, когда она была еще милашкой? Ну, так как, Тон? Не держи меня в подвешенном состоянии.
Раздался оглушительный грохот, словно кто-то ударил по крыше трейлера огромным молотом.
— Что за черт? — охнул Аллен, и я не успел опомниться, как он был уже у входной двери. Я последовал за ним, сжимая пистолет. Ветер затих, оставив после себя нерушимую тишину.
— Вон он! — воскликнул я, указывая на треугольник белых огней в небе.
Аллен некоторое время провожал их взглядом.
— Наверное, военный, — сказал он наконец. — Зона пятьдесят первая прямо за теми холмами. База на озере Грум. Масса секретов, последние достижения техники. Надо полагать, пробил звуковой барьер. Мы здесь в десятках миль от гражданских маршрутов.
Огни удалились по широкой дуге и скрылись за грядой высоких холмов на западе. Аллен поежился:
— На…! Холодновато.
Он вернулся в трейлер. Я последовал за ним, все еще держа пистолет наготове. Аллен включил лампочку на полке.
— Работает от аккумулятора, — объяснил он. — На случай, когда ветер стихает.
Мы снова сели.
— И что дальше? — спросил он.
— Понятия не имею.
— Ладно. Вот мое предложение. Пистолет во сколько тебе обошелся?
— В две сотни.
— И ты думаешь лететь обратно? Ну, в самолет тебя пустят только после того, как запрут пистолетик в хитром плексигласовом ящичке, который обойдется дороже. Плюс, никак не думаю, что пистолет тебе нужен дома. Так как насчет такого? Я его куплю у тебя прямо сейчас за сто пятьдесят пять наличными?
Он кончил помешивать в печурке и бросил на меня быстрый взгляд:
— Пойду откопаю мой сберегательный вклад. Располагайся как дома. Выпей. Посмотри видео. Послушай кассету.
Он исчез в темной глубине трейлера. Послышались разные звуки, а затем — ослепительная вспышка.
— Улыбайтесь! Вас снимает «Откровенная камера»!
Я поднял пистолет. И новая вспышка в ответ.
— Люблю сделать пару-другую снимочков, когда меня кто-нибудь навещает, — пояснил Аллен. — Так сказать, на память. Не так уж часто выпадает случай.
Он положил камеру на стол вместе с помятой жестянкой из-под леденцов. Затем открыл жестянку, отсчитал восемь двадцаток и разложил их веером на столе, словно открывая свои карты.
— Видишь ли, правду сказать, я ведь так и не справился с тем, что Люс меня вышвырнула. Ну ладно, может, я не был образцовым мужем и отцом. Но, черт, где такие бывают? Она же вышла за меня на радость и на беду, и я считал, что мы так или иначе, а справимся, останемся вместе, как нормальные люди. Но она считала по-другому. У тебя найдется десятка?
Я поглядел на него в слабом желтом свете и поднял пистолет:
— Я застрелю вас сейчас.
— Нет, Тон, не застрелишь. Я это знаю, и ты это знаешь. Ну, это ведь как секс. Взгляд. Запашок в воздухе. В жизни есть некоторые правила, вроде того, что нельзя перестать ссать, раз начав. И ты меня сейчас не застрелишь. Мы оба это знаем.
Он устало вздохнул.
— Странно, как этот самолет вдруг пролетел над нами. Я не из тех психов, свихнутых на черных вертолетах ООН, о которых приходится читать, хотя тут в окрестностях два-три найдутся. Но не упомню, чтобы что-то подобное случалось прежде.
Продолжая говорить, он плавно протянул руку и забрал пистолет из моих пальцев. Сдвинул банкноты через стол, затем взял одну и сунул в карман.
— Ну ладно, если у тебя нет сдачи, то вот мое новое предложение. Скажем, сто сорок и в придачу одну из моих смонтированных записей. Чтоб тебе было что послушать на обратном пути.
Он толкнул кассету по столу к семи банкнотам.
— Тут недурные записи. Особенно рекомендую вторую сторону. Потрясающе! И не стесняйся, это только копия. Оригинал тут где-то.
Он взял пистолет.
— Таурус, э? Я про них слышал. Слывет надежным. Я давно подумывал обзавестись пистолетом. В этом штате иметь его почти обязательно. Плюс, ведь заранее не знаешь, когда тебе вдруг захочется покончить со всем этим, верно? У меня такое искушение возникало не раз. Но всегда мешает вопрос: а как? Ножи и бритвы для меня отпадают. Не выношу крови. Понимаю, что выгляжу слабаком, но что поделать!
Он улыбнулся своим воспоминаниям.
— Правду сказать, у нас с Люс в постели была только одна проблема: ей нравилось трахаться и во время месячных. Таблетки? У меня нет врача, а уж тем более щедрого на такие рецепты. Выхлопные газы в теории очень удобны, но на практике требуют больших предварительных хлопот. Подобрать шланг, чтобы он и плотно надевался на глушитель, и дотягивался до окна в дверце, и все прочее. Хочешь убить себя — отлично, но оказывается, что сначала надо переоборудовать подвал. Вот и думаешь: а, к черту, отложим до завтра.
Он одарил меня одной из своих фирменных сияющих улыбок.
— Ну а теперь у меня есть пистолет, и я могу устроить это сегодня же.
— Устроить что?
Наступило долгое молчание.
