III
Ловко выполнив переворот, он вынырнул на поверхность и, глотнув воздуха, без остановки поплыл в обратную сторону, рассекая мелкие волны, оставленные им самим. Три, четыре, пять, шесть… Мощные руки хлестали по воде, которая, обтекая его волосатые плечи и спину, закручивалась дальше струей, напоминавшей хвост какого-то маленького паразита, ищущего убежища в расщелине между мужскими ягодицами.
Восемь, девять, десять… Приблизившись к противоположной стенке, он опять перевернулся, оттолкнулся от нее ногами и просквозил под водой добрых метра два, прежде чем снова вынырнуть. Уже сорок восьмой «стежок», а чувствовал он себя по-прежнему хорошо. Можно даже сказать – превосходно. Мускулистые ноги и руки испытывали «мышечную радость» от нагрузки, а острое тепло, разлившееся по телу от выделения молочной кислоты, служило полезным стимулятором. Но главное то, что решимость, воля к победе снова вернулись к нему. Он решил в честь собственного дня рождения переплыть бассейн пятьдесят раз и убедился, что это ему под силу.
Если бы на дороге, змеившейся по склону горы, оказался наблюдатель, он увидел бы дом, бассейн и окружавшую их мозаичную террасу, напоминавшую фрагмент раскопок античной, некогда более обширной мощеной площадки. Ее лазурные квадратные плиты, контрастировавшие со стремительным стаккато красно-коричневой черепицы, сбегавшей с крыши, отлично сочетались с охряными кубиками и клиньями подъездной аллеи и окружавшими усадьбу серебристыми рядами оливковых деревьев. Кусты в вазонах отбрасывали тени, которые можно было принять за древние пятна, оставшиеся от вина, а может, и от крови.
Восемь, девять, десять… Еще один артистичный переворот – и, мощными толчками преодолев большой отрезок пути под водой, он устремился к финишу. Только покачиваясь на воде, чтобы отдышаться после заключительных мощных гребков, он услышал наконец телефонную трель, но поначалу не обратил на нее внимания, решив, что это слуховая галлюцинация от большой физической нагрузки и воды в ушах. Однако, дважды прочистив уши, понял, что звук – реальный. Ничего, подождут, кто бы там ни был.
Ухватившись руками за кафельный бортик, он с победоносным видом встал на ноги и оглядел окрестности. Огромное белое облако заволокло солнце, окаймленное дрожащим ореолом. Под верандой дома, на белом пластмассовом столе, затененном желтым зонтиком, стояли бутылка минеральной воды и стакан с ломтиком лимона, а также лежали газеты, глянцевые журналы и мобильный телефон.
Несторе почувствовал, будто что-то ползет по его правой руке, и, опустив взгляд, увидел бабочку, исследовавшую заросли мокрого волосяного покрова над маленькой черной татуировкой, изображавшей женскую голову. Причудливый рисунок на больших крыльях представлял собой сочетание ржаво-оранжевых и кобальтово-синих пятен и полосок на охряном фоне, а на головке торчали крохотные антенны, напоминавшие радиолокационные. Грубым движением руки он смахнул эфемерное создание, и оно упало в хлорированную воду бассейна, словно клочок пепла от сгоревшей бумаги.
Нарушивший его идиллию звук – повторяющаяся последовательность назойливых тоненьких завываний – не смолкал. Несторе дошел до торца бассейна, рассекая воду мощными бедрами, ухватился за поручень, выбрался на кафельный пол и решительно проследовал к столу.
Телефон замолчал в тот самый миг, когда он открыл крышку аппарата. На экране мерцала информация о полученном текстовом сообщении. Должно быть, от Ирэны. Проклятье. Сто раз ей сказано, чтобы не связывалась с ним в выходные. Но, видимо, искушение поздравить его с днем рождения оказалось непреодолимым. «Мое двадцатилетие мы отпразднуем в понедельник», – сказал он ей при расставании. Она изумленно подняла брови: «Твое двадцатилетие?» – «Разумеется, любовь моя. Рядом с тобой я чувствую себя на тридцать лет моложе». Это было чистой правдой. Смуглая, невысокого роста, худая, Ирэна едва ли могла кому-либо показаться хорошенькой, но было в ней нечто порочное, заводящее, и он находил ее чрезвычайно сексуальной. Тем не менее он задаст ее ягодицам двойную порцию обычной перед совокуплением трепки в качестве наказания за нескромность. Gli ordini vanno rispettati[7]. Правила есть правила. Поразительная неспособность Андреины выучить итальянский не раз позволяла ему избегать неприятностей, но, попадись ей на глаза именно это сообщение, понадобится немалое красноречие, чтобы выпутаться из ситуации.
Однако послание оказалось не от Ирэны. Пока Несторе читал, по спине скатывались холодные капельки. «348 393 9028: Медуза». По сравнению с подогретой водой бассейна воздух был ощутимо холодней, даже здесь, на укрытой террасе над озером Лугано. Набирая номер, он внимательно вглядывался в крутой горный склон позади виллы, в контур петлявшей по нему виа Тотоне и расположенные по обе стороны от дороги дома и сады. Никого.
Наконец в трубке послышался голос. Несторе слишком хорошо знал эту прерывистую, не допускавшую возражений манеру речи.
– Нужно поговорить. Поезжай в Каполаго, там сядь на местный поезд до Монте Дженерозо. Выходи в Беллависте. Никому не говори. Приезжай немедленно и один.
Несторе вдруг страшно разозлился.
– Прекрати мне приказывать, Альберто. Я больше не служу в армии.
– Служишь, когда речь идет об этом. Все мы служим, все трое.
– О чем ты, черт возьми?
– Они нашли Леонардо.
Андреина вполне предсказуемо придет в ярость, но это будет самая незначительная из неприятностей. «А как же званый обед?! Я заказала стол на пятнадцать персон в «Да Кандиде»! Все уже едут! Ты не имеешь права вот так, в последний момент, менять свои планы!»
По теологии его жены, менять планы в последний момент было смертным грехом – таким же, как не заметить ее новой прически или забыть годовщину их свадьбы. Чтобы гасить подобные вспышки, Несторе выработал безотказную формулу: «Этого требует бизнес, дорогая», прозрачно подразумевавшую: «А откуда, черт возьми, по-твоему, для всего этого берутся деньги?»
Одевшись, он направился к себе в кабинет. Комната имела вызывающе мужской облик, о чем свидетельствовали запах кожи и сигарного дыма, шкаф красного дерева, набитый охотничьими ружьями, и две головы альпийских козлов на стене над камином. Сдвинув одну из голов, Несторе набрал восьмизначный код на панели находившейся за ней металлической дверцы, достал из сейфа свой «глок» тридцать второго калибра, тщательно его проверил и сунул в карман пальто.
– Я только съезжу в Каполаго, – сказал он Андреине, чмокнув жену в щеку. – Вернусь задолго до назначенного времени, но если по какой-то причине задержусь, поезжай без меня, а я присоединюсь к вам в ресторане. Бернарду скажи, чтобы в качестве основного блюда подал филе из оленины, – пусть подберет соответствующее вино.
Сев в свой новенький «BMW – мини-купер S» (давление 163 атмосферы при 6000 оборотах в минуту, разгон до 100 км в час за 7,4 секунды, скорость до 220 км в час, диски из легированной стали с непробиваемыми покрышками, шестиступенчатая коробка передач системы «Гетраг»), он поехал вниз по крутой петляющей улице, мимо старого казино и строительной площадки нового, к древней площади на берегу озера, оставшейся с тех времен, когда город был всего-навсего рыбацкой деревушкой. Над блестящей поверхностью воды в восходящих потоках теплого воздуха кружили две огромные птицы. Несторе часто наблюдал за ними из патио своей виллы – несомненно, это были какие-то хищники, но он никогда не видел, чтобы они пикировали за добычей.
