Когда я наконец добралась до дома Эшли — почти в самом центре Гринвича, — хозяйка открыла мне дверь так же быстро, как утром сняла телефонную трубку.
Сегодня на Эшли был светло-персиковый брючный костюм. В зубах длиннющая сигарета, похожая на гаванскую сигару после трехмесячной крутой диеты.
— Как у тебя мило! — сказала я, осматриваясь в доме.
Гостиная была вся в красном и золотом — и вся в мартышках: обезьянки танцевали на обоях, на занавесках, на абажурах, а один цветочный горшок стоял на спине бронзовой мартышки.
— Ты все это сотворила сама?
— Разумеется! — свысока фыркнула Эшли. Дескать, ну ты и спросишь! — Я же декоратор по профессии! Выпьешь чего-нибудь?
— Готова убить за чашку кофе, — сказала я и тут же осеклась.
Эшли тоже поморщилась от моего ляпа. В определенных ситуациях банальные обороты вдруг становятся непристойны.
— Настоящего кофе нет. Только растворимый в пакетиках.
Мое тело до того стосковалось по кофеину, что я и на пакетики согласилась.
Эшли провела меня в относительно небольшую кухню — черно-зеленая гранитная столешница, сверкающий новизной набор всех мыслимых кухонных примочек. Больше похоже на демонстрационную кухню в супердорогом магазине: нигде ни капельки грязи или жира, все на своих местах. Голову на отсечение — в этом доме не случается блюд сложнее крекеров из полиэтиленовой пачки.
Эшли затушила сигарету в пепельнице и поставила на огонь чайник. Двигалась она очень нервно и вся была на взводе, похлеще, чем накануне.
— Эшли, возьми себя в руки… — начала я осторожненько.
— Вчера, до встречи с тобой, я думала: ну, вот выскажу другому человеку все свои страхи — и полегчает. Может, Бейли убедит меня, что я просто навоображала черт-те что… Не сработало. Сегодня мне еще страшнее, чем вчера.
— Да брось ты! Возможно, тут простое трагическое совпадение, и ничего больше.
— Ага! А зачем Робин спрашивала меня про странности на свадьбе?
— Мне пришло в голову, что она могла при этом вообще не думать о смерти Джейми. Спросила, имея в виду что-то совсем другое. А ты уже и переполошилась. Лучше расскажи мне, как Джейми и Робин подружились.
— По ее рассказам, они сначала просто разговорились по душам, — ответила Эшли. — Сидели рядышком во время этой нудной репетиции свадебного вечера. Насколько я понимаю, Джейми тогда как раз рассталась с кем-то, а Робин только что развелась. Ну и они стали на пару костерить мужиков — благодатная почва для женской дружбы.
Чайник громко засвистел, и Эшли дернулась всем телом. Она налила кипятка в большую светло-розовую чашку и рассеянно опустила в него пакетик кофе на ниточке — раз, другой, третий.
На ее лице было такое брезгливо-сердитое выражение, словно она топит мышонка, держа его за хвост и макая в кипяток.
— Молока?
Тут вздрогнула я. Зачем дохлому мышонку молоко?
Потом я опомнилась и сказала:
— Да, пожалуйста. Совсем чуть-чуть. А почему Робин принимала МАО-ингибиторы? Переживала из-за развода?
— О чем ты? Не понимаю.
— МАО-ингибиторы — это те антидепрессанты, которые глотала Робин. По крайней мере я так думаю — после того как навела некоторые справки.
— У Робин были проблемы с настроением еще в старших классах. Она уже пробовала лекарства вроде прозака и паксила, но ее депрессии не проходили. К тому же у этих лекарств масса неприятных побочных действий. А прошлым летом врач прописал ей другое средство — как оно называлось, не знаю. Может, эти самые ингибиторы. И Робин вдруг вся расцвела! Значит, подошло.
— А трудно ей было придерживаться диеты? Сегодня я узнала, что при приеме ингибиторов список запретов очень внушительный.
— Трудно — не то слово! Робин обожала вкусно поесть. Пейтон в свое время устроила ей сцену, когда перед ее свадьбой Робин набрала лишний десяток фунтов — толстая подружка невесты, позор перед всем светом!.. Да и платье перешивать пришлось. Но я почти на все сто уверена, что Робин не ловчила с диетой. Она со своим здоровьем старалась не шутить и в вопросах питания и лечения была аккуратна до занудства.
— Ты знаешь, кто был ее психиатром?
— Нет, но…
Эшли прошла в другой конец кухни и вынула из ящика в столе желтый стикер. На бумажке были написаны от руки инициалы «К. Б.» и телефонный номер, который начинался неизвестным мне кодом.
— Эта записка всегда висела на передней стенке холодильника. Я спрашивала у Робин, что это за номер. Она отвечала со смехом: «Моя личная служба спасения».
— А другие вещи после нее остались? — поинтересовалась я, списывая себе в блокнот телефонный номер с желтого стикера.
— Очень немного. Ее родители умерли, но в городе у нее родной брат. Через пару дней после похорон он с женой внезапно явился ко мне — забрал ее одежду, ценные украшения и те бумаги, которые показались ему важными. Они вели себя довольно по-хамски — словно подозревали, что я могу присвоить что-нибудь из ее вещей.
Я изъявила желание осмотреть остатки вещей Робин, и Эшли повела меня на второй этаж. В бывшей спальне Робин было диковинно голо. Стены цвета сливок, простенькие занавески. Вообще никакого декора. Вся мебель — двуспальная кровать, платяной шкаф и письменный столик.
— Довольно спартанская обстановка, — сказала я.
— При ней здесь было почти так же. Похоже, никак не могла осознать, что она теперь одна и следует начинать жизнь сначала — хотя бы с оформления комнаты.
— А почему она развелась?
— Ее муж, Брейс, биржевой маклер с Уолл-стрит. Трудоголик. Ничего в жизни, кроме работы. Словом, сущий маньяк. После того как они поженились, она его только глубокой ночью и видела — все с клиентами да с клиентами. А в два-три часа ночи телефон трезвонит — у японских клиентов день в разгаре. Короче, у Робин и без того склонность к депрессии, а тут муж, который на нее ноль внимания. Разумеется, когда она устраивала ему взбучку и грозилась уйти, он день-другой вился вокруг нее, клялся и божился, что изменится, но потом все снова возвращалось на круги своя — и Робин погружалась в болото депрессии все глубже и глубже. Хотя она за него сильно цеплялась — даже после развода беседовала с ним по душам, оба мечтали снова сойтись. Но в итоге до обоих дошло, что они не пара.
Я подошла поближе к письменному столику и осмотрела все, что на нем лежало. Ничего существенного: пустые папки, пустые конверты, каталоги кухонной утвари.
— А в чем, собственно, состояла работа Робин на фирме Пейтон?
— Она заведовала магазином — ведала и продажей, и снабжением. Именно она заказывала то, что мы продаем, — все для кухни и биопродукты для кулинарии. Пейтон носилась с идеей создать собственную торговую серию. Робин и этим проектом занималась.
