на основе переданных через Касахара Юкио сведений подготовил для высшего руководства страны доклад «Политическая работа русской армии во фронтовой полосе (пропаганда и военно-административное управление)»[68]. Кроме того, поляки регулярно закупали в Москве через своего военного атташе и передавали японцам советскую военную литературу: только в июне – ноябре 1923 г. ВАТ в СССР подполковник Игнаци Бёрнер выслал Окабэ 50 разных книг и журналов, а в январе 1925 г. закупил для него 9 книг, в том числе «Устав кавалерии», «Военный ежегодник (на 1925 г.)», «Устройство Вооружённых сил СССР», «Стратегический очерк войны 1914–1918 гг. (Часть 2)», «На Висле. К истории кампании 1920 года» Б.М. Шапошникова, «Ночные действия» А.А. Самойло, «Конница: по опыту мировой и гражданской войн» А.Л. Певнева и «Новая организация местного военного управления» М.А. Кульчака[69].
Со своей стороны, японский военный атташе информировал ПГШ о ситуации на советском Дальнем Востоке, где до 1920 г. находилась 5-я польская Сибирская дивизия. В докладах, датированных маем 1920 г., Ямаваки, в частности, сообщил полякам о ходе переговоров командования Владивостокской экспедиционной армии с Приморской областной земской управой о пребывании японских частей в полосе Уссурийской и Сучанской железных дорог и подробно изложил детали трагедии в Николаевске-на-Амуре[70].
Для получения достоверных сведений о Красной армии Ямаваки ещё осенью 1919 г. начал выводить маршрутную агентуру в Москву и Харьков[71]. После подписания советско-польского мирного договора он побывал в качестве наблюдателя от Японии в Белоруссии и Литве и в начале 1921 г. привлёк к сотрудничеству для организации агентурной сети в Гданьске, Познани, Львове, Ровно, Барановичах и Вильно журналиста В.А. Горвиц-Самойлова, что позволило Ямаваки успешно вывести в том же году агентуру на Украину и в Белоруссию. Хотя он это делал без уведомления поляков, 2-й отдел не препятствовал Ямаваки, получая в обмен информацию о советских войсках: 18 августа 1921 г. атташе передал в ПГШ большой доклад об организации и дислокации Красной армии, который был оценён как достоверный[72].
После ухода 5-й польской дивизии из Сибири 2-е управление продолжало снабжать своих коллег из Варшавы данными о советском Дальнем Востоке и Забайкалье, поскольку ПГШ до 1925 г. не имел военного атташе при посольстве в Японии и остро нуждался в любой информации о военно-политической обстановке в регионе, справедливо считая, что события на востоке СССР оказывают влияние на развитие ситуации на советско-польской границе[73].
Связь японцев с латвийской разведкой в 1924–1926 гг. из-за отсутствия официальных дипломатических отношений поддерживал направленный в Германию в сентябре 1923 г. стажёр русского языка капитан Симидзу Норицунэ[74]. Военное министерство Японии придавало большое значение организации разведки против СССР с территории Латвии, поэтому после посещения Риги в марте 1924 г. майором Андо Риндзо и капитаном Симидзу Норицунэ последний был оставлен в латвийской столице в качестве языкового стажёра, а военное ведомство предложило МИД перевести туда из Берлина аппарат военного атташе в России для его трансформации в разведывательный центр по СССР, однако позднее отказалось от этой идеи из-за отсутствия в Латвии аккредитованного японского посольства[75].
В целом же, оценивая значение поступавшей от польской и латвийской разведок информации о Советском Союзе, Военное министерство Японии констатировало в декабре 1931 г.: «В тот период, когда у нас не было военного атташе в Москве, разведка против СССР велась главным образом через военные ведомства Польши и Латвии»[76].
Основы разведывательного сотрудничества между Генеральными штабами Японии и Эстонии были заложены находившимся в Таллине в 1919–1921 гг. помощником военного атташе в России капитаном Комацубара Мититаро. Он прибыл в столицу Эстонии из Стокгольма в начале июня 1919 г., имея на руках рекомендательное письмо от эстонского диппредставительства в Швеции, характеризовавшее его как лицо, которое «по заданию своего правительства едет в Эстонию, чтобы на месте изучить наши условия, армию, её организацию и стойкость». 16 июня 1919 г. начальник эстонского Генерального штаба генерал-майор Йохан Лайдонер приказал органам военной разведки оказать Комацубара содействие и предоставить все необходимые сведения[77].
Находясь в Таллине, с октября 1919 г. по январь 1920 г. он был офицером связи с Северо-Западной армией генерала Н.Н. Юденича и занимался активной разведывательной работой в России через агентов в Петрограде, Москве, Риге, Копенгагене и в штабе этого объединения, а после разгрома белых получал информацию от их нелегальной резидентуры в нашей стране. Кроме того, в июне 1919 г. японский разведчик установил контакт с Генштабом Финляндии[78].
Благодаря Комацубара в Токио систематически поступали материалы эстонской военной разведки о военно-политической обстановке в Советской России и боеготовности Красной армии. После убытия Комацубара на родину с августа 1921 г. по февраль 1922 г. функции офицера связи с эстонской разведкой временно исполнял военный атташе Японии в России майор Обата Тосиро, а затем контакты с Таллином через Берлин поддерживали его помощники майор Андо Риндзо (1922–1924) и капитан Курасигэ Сюдзо (1924–1925).
Помимо разведпунктов в Европе японский Генштаб располагал легальными резидентурами в Турции и Британской Индии, решавшими задачи по сбору информации о советской Средней Азии, Закавказье, Причерноморье, а также о СССР в целом. В марте 1923 г. вернувшийся в Токио из Дели резидент подполковник Тани Хисао докладывал начальнику Генерального штаба: «Военный резидент в Британской Индии, помимо самой Британской Индии (включая Бирму и Шри-Ланку), собирает информацию о Тибете, Синьцзяне, Афганистане и Иране. При этом чрезвычайно важной задачей для него является ведение агентурной разведки в южной части России во время поездок в Афганистан. Военный резидент в Турции, пребывающий в Стамбуле, отвечает за сбор информации о Турции, Аравии и Кавказе, одновременно, по мере необходимости, выезжая в Иран»[79].
Стамбульская резидентура действовала изначально как японская военная миссия при командовании Добровольческой армии генерала П.Н. Врангеля, эвакуированной в ноябре 1920 г. из Крыма в Турцию, а с мая 1921 г. – как военный атташат при японской дипломатической миссии в Греции. Её возглавляли сотрудники русского отделения РУ ГШ майоры Такахаси Сутэдзиро (1920–1921), Куваки Такаакира (1921–1922) и Савада Сигэру (1922–1925), которые в своей деятельности опирались на помощь французской военной миссии при Добровольческой армии, делившейся с ними с ноября 1919 г. по январь 1923 г. информацией о России, Турции, Греции и оказывавшей содействие в налаживании тесных контактов с местными властями[80]. Позднее стамбульская резидентура обзавелась собственными источниками информации, что позволило ей регулярно информировать Генштаб об организационно-штатных мероприятиях в Красной армии, передислокации войск на Украине и Кавказе, советской политике в отношении Югославии и Болгарии, внутриполитической обстановке в нашей стране. При этом стамбульский разведаппарат играл одну из ведущих ролей в получении сведений о состоянии советских Вооружённых сил в целом, о чём наглядно
