Алексей Алексеевич Кириченко
Японская разведка против СССР
Вместо пролога
В 1995 году в японском журнале «Verdad» (№ 1–6) были опубликованы мои заметки. По замыслу редакции журнала, такие заметки должны были публиковаться ежемесячно в течение года, а затем их намеревались издать отдельной книгой.
Но неожиданно публикация прекратилась без объяснения автору, по какой причине. По-моему, японцы их встретили благожелательно и с интересом. Мой знакомый профессор Фукиура сказал, что с удовольствием прочитал мною написанное и выразил удивление, почему меня перестали печатать.
Я и сам не мог понять, что же произошло. Формальная причина этого, как мне объяснил советник ассоциации «Дзэнъёккё»[1] Исидзаки-сан, была связана с уходом Сайто и переориентацией журнала. Однако потом я выяснил, что именно я спровоцировал свое отлучение от журнала — в одной из статей я опубликовал архивные данные о малоизвестных деталях японской интервенции на российском Дальнем Востоке в конце 1920 года. Эта тема достойна подробного освещения, но я бы хотел хотя бы вкратце о ней сказать.
За два года интервенции (с апреля 1918 года) на Дальнем Востоке России японские экспедиционные войска в стычках с дальневосточными партизанами потеряли около 4 тысяч человек. Правящим кругам Японии было не так просто восполнять эти потери за счет новых своих войск, ибо японская общественность все решительнее стала протестовать против вмешательства Японии в российские дела.
Поэтому японским стратегам показалось заманчивым восполнить свои потери за счет армии барона Врангеля, бежавшей в ноябре 1920 года из Крыма в Турцию. Заручившись поддержкой Англии (через какое-то время Королевство уклонилось от этой затеи) и Франции, Генеральный штаб Японии стал готовить операцию по переброске на Дальний Восток «оказавшихся не у дел» врангелевцев, где они смогли бы прикрыть бреши на фронтах борьбы с красными. Такой план был близок к завершению, но в самый кульминационный момент, когда Белую гвардию уже погрузили на транспорты и собирались отправить на Дальний Восток, вдруг вмешались Соединенные Штаты Америки и в ультимативной форме потребовали отказаться от этого замысла.
Данные о ходе подготовки указанной акции американцы регулярно получали от майора японской армии Т., служившего в Генеральном штабе Японии и принимавшего непосредственное участие в этой операции. Это и позволило американцам точно нанести удар по Японии.
Хранящиеся в российских архивах материалы об этой детективной истории уже давно рассекречены, но почему-то никто из исследователей не проявил к ним интереса и они не были обнародованы. Возможно, потому, что эти документальные данные противоречили утверждениям отечественных историков об одинаковой роли Японии и США в «сибирской интервенции» и им запрещалось писать о том, что США здорово помогли России в срыве японской интервенции. К сожалению, из архивных материалов невозможно определить истинную причину такого подвижничества меркантильных американцев, которые, как говорится, «за здорово живешь» стали спасать революционную Россию. Возможно, им Троцкий что-то обещал?
Видимо, главный мой промах заключался в том, что статью я заканчивал обещанием рассказать в следующих публикациях о других тайнах российско(советско) — японских отношений.
Опасаясь, как бы в обещанных статьях я не обнародовал еще какие-нибудь секреты, японский деятель Сэдзима Рёдзо (ныне покойный) употребил все свое влияние, чтобы помешать дальнейшей публикации таких материалов.
Фамилия Р. Сэдзима и после его смерти не сходит со страниц японской печати. Он продолжает оставаться в Японии одной из загадок ХХ века. Это предмет особого разговора. Я хотел бы только отметить, что бывший подполковник японской армии Р. Сэдзима во время Второй мировой войны служил в Генеральном штабе японских сухопутных войск, а в апреле 1945 года был назначен на должность начальника оперативного отдела штаба Квантунской армии. 19 августа 1945 года он принимал участие в переговорах начальника штаба Квантунской армии генерал-лейтенанта Х. Хата с главнокомандующим группировкой советских войск на Дальнем Востоке маршалом А.М. Василевским.
В 1946 году Сэдзима выступил свидетелем обвинения советской стороны на Международном военном трибунале для Дальнего Востока. Его разоблачительная речь сыграла не последнюю роль в осуждении японского милитаризма, так как он знал немало сокровенного из жизни правящей верхушки Японии, о чем честно и откровенно дал показания. Однако после выступления на процессе в Токио он был возвращен в Советский Союз и в 1948 году осужден на 25 лет по ст. 58-6, часть 1 УК РСФСР (шпионаж). Вернулся на родину только в июле 1956 года[2].
В Японии ходят упорные слухи о возможном сотрудничестве Р. Сэдзима с советскими спецслужбами. Но мало ли о чем можно домысливать? Возможно, Сэдзима-сан опасался, что я выдам какой-то его личный секрет? Но я таким секретом не обладаю, а если бы и знал что-либо, то не стал бы выплескивать это на пересуды. Как бы там ни было, бдительный Р. Сэдзима сделал свое дело и дальнейшая публикация моих записок в Японии сорвалась.
В моих записках нет ни захватывающих сюжетов с побегами и стрельбой, ни погонь за опасными преступниками, что могло бы пощекотать нервы. Нет и тех разоблачений КГБ, на которые так падки авторы, порой только понаслышке делающие свои безапелляционные умозаключения.
Я 30 лет проработал в КГБ, о котором много напечатано и правды и неправды. Я не буду ни порицать, ни защищать эту организацию, а хочу рассказать о некоторых моментах своей работы в этом учреждении. Я был от начала и до конца оперативным работником и занимался рутинной черновой работой, ничего общего не имеющей с героикой детективов.
Я пришел на работу в Центральный аппарат контрразведки КГБ после окончания Высшей школы КГБ при СМ СССР им. Ф.Э. Дзержинского (ныне — Академия ФСБ) в ноябре 1965 года, то есть в тот период, когда беззакония 30-50-х годов ХХ столетия, инициированные и во многом осуществленные НКВД-МГБ по личному указанию Сталина, были подвергнуты справедливому и суровому осуждению. КГБ СССР ко времени моей работы в этом учреждении был наименее коррумпированным правительственным органом в Советском государстве. Я уверен, что кому-то шибко не понравится мое утверждение, но я говорю правду.
Я работал в классической контрразведке, которая имела дело с контрпартнером — японскими специальными органами. Я не имел отношения ни к психушкам, ни к борьбе с диссидентами и так называемой идеологической диверсии противника.
В записках я не касаюсь вопросов, которые являются прерогативой российской контрразведки и японских спецорганов — пусть они сами между собой разбираются. Я не сомневаюсь, что придет время, когда представители специальных служб России и Японии будут поддерживать партнерские
