развивающееся корневище. Теперь уже невозможно сказать, где находятся мои неприятели — рядом со мной или у меня внутри. Щупальца смыкаются, отрезая выход на лестницу. Один боец прёт напролом, но только путается в них. Повисает, как мотылёк в паутине. Бьётся и истошно орёт, быстро оставшись без рук и ног, машет в воздухе костяными огрызками. Его «побратымы» с ужасом наблюдают, как биомасса заживо обгладывает человека досуха, мечутся по помещению в поисках пути отхода… Тщетно. Ризома уже капает с потолка на их тупые головы. Командир что-то истошно орёт в рацию на своём забавном суржике, но захлёбывается — через его шею и рот уже прорастают новые щупальца. Человеческие тела расползаются на части, как папье-маше в кипятке. Через десять минут всё уже кончено.
Но на улице слышны голоса. Развалины микрорайона пришли в движение. К дому подоспевает небольшой отряд. Такое же бестолковое мясо с разномастными автоматиками. В основном западного образца. У одного РПГ на плече. Вынос снайпера они, разумеется, заметили. Так что план становится очевидным ещё до того, как гранатомётчик вскидывает на плечо свою шайтан-трубу. Заряд летит прямиком в окно, но ризома уже перекачала большую часть разросшегося тела вглубь здания. Чёрный поток из паучьих лапок, извивающихся червей, раздувающихся пузырей и острых шипов вываливается из подъезда под поднявшиеся крики и автоматную стрельбу.
Вырвавшись на простор, биомасса раскидывает вокруг свои щупальца. Орудует ими, как озверевший кальмар, сбивает неповоротливых людишек с ног, тащит, рвёт на части, оплетает и поглощает. Они продолжают стрелять, нашпиговывая моё чёрное бесформенное тело свинцом, но не могут признаться себе в том, что всё уже кончено. Звуки выстрелов тонут в истошных криках агонизирующих людей. Всем им суждено стать сегодня моей пищей. Подарить ризоме ещё больше энергии. Один из солдатиков, выпустив весь рожок до железки, срывается с места, хочет скрыться, перемахивает через кусок обрушившейся бетонной стены. Но устремившаяся следом клешня догоняет его. Вонзается в спину, начиная прорастать вовнутрь. Из последних сил солдатик выдёргивает чеку гранаты, намереваясь швырнуть её в самый центр беснующейся черноты. «Слава, Ук…». Его рот и рука оказываются сжаты крепкими нитями, протягивающимися прямо через кожу и плоть. Прямо перед удивлённым лицом с расширившимися от ужаса глазами из биомассы возникает зубастый рот.
«Думаешь, я позволю тебе раскрыть свою пасть?»
Ризома прорастает через горло бойца, сокращается вниз, выворачивая ему челюсть. Рука, ставшая теперь не более чем деталью человеческой марионетки, закладывает взведённую гранату в разорванный рот. Через пару секунд взрыв разносит голову на части.
Ризома успокаивается. Уже неторопливо доедает разбросанный по округе биологический материал, втягивает ненужные щупальца. Автофагия постепенно разлагает избытки биомассы, запасая энергию на будущее. Регенерация принимается за привычное человеческое тело. «Ну нахрена я сделал эти акульи зубы? Попонтоваться захотелось? Куда их теперь пихать? В жопу что ли? Ладно, похожу пока с такими…»
Обычно, я не играю с едой. Помню, ещё мама говорила, что так делать нехорошо. Но попугать этих гадов всё-таки стоило. Хотя бы за то, что они сделали с моей формой. Штаны и берцы простреляны в нескольких местах. Ремни на бронике порваны взрывом. Каска погнута. Я осматриваю свои окровавленные трофеи. Да, можно, конечно, прибарахлиться в фашистское. Обувку хотя бы. Но это всё равно БУ. А на мне-то новое было. Прапор отделения, к которому я сейчас приписан, точно останется не в восторге… Я улыбаюсь, напяливая ботинок на свежевыращенную ногу, но в следующий миг она вместе с частью руки отлетает куда-то в сторону. Я ощущаю, как ударная волна проходит через всё тело, откидывает к стенке с надписью «ЛЮДИ».
Со всех сторон вспышки, дым и разрывы. Сволочи, видимо, получили сигнал командира опорника и решили раздолбить весь квадрат пакетом «града». Может, и не одним… И судя по направлению — это уже не наши. Хотя, кого это волнует? В западных новостях всё равно всё скажут, как надо. «Вот мрази! Вам же не жалко ни вояк своих, ни мирняк…» Не дожидаясь следующего прилёта, ризома снова трансформирует меня. Нечеловеческая пасть на змеиной шее ползёт вниз в подвал. Порванное тело на выпущенных ножках спешит удрать в надежде отвлечь артиллериста на себя. Глазом, открывшимся где-то в районе загривка я замечаю, что над домами висит не только мой «серафим», но и вражеский «мавик». Ясно, корректирует огонь. Я пытаюсь ускориться, хотя понимаю, что второй пакет всё равно накроет слишком большую площадь. Ситуация безвыходная. Вот бы пронесло. Зубастая пасть в подвале орёт под железной дверью «Обстрел! Сидим тихо!», но этот голос уже никто не слышит. Вокруг снова сплошные разрывы. С потолка подвала сыпется крупная крошка. Развалины дома дрожат, угрожая вот-вот окончательно осыпаться. Несколько разогретых сигнатур шебуршатся в темноте. Людей накрывает паника. Я останавливаюсь, буквально растекаюсь по земле, притворяясь мёртвым, но кажется, мои оппоненты решили выжечь тут вообще всякую жизнь. Тикают минуты между залпами. Нервы у людей в подвале не выдерживают: три фигуры выскакивают на улицу. «Остановитесь!» Следующий заряд попадает прямо в дом. Бегущих сечёт шрапнелью, рвёт взрывной волной, размазывает по всклокоченному асфальту, смешивая их тела с моим. Устав сопротивляться, складывается и остаток подъезда, погребая под собой последних выживших. Я слышу, как в тишине на всё опускается цементовый прах.
* * *
Войну следовало начать давно. Раньше — всегда лучше. Я и сейчас так думаю. Чем позже принимаешься лечить рак, тем труднее приходится. Тем на большие жертвы придётся пойти. Сейчас мы заняты именно этим. Мысли об исключительности, о «самостийном» превосходстве, национализм всех мастей, мелкоэтническое чванство — всё это безобидно, пока сидит в головах отдельных личностей. Даже забавно до поры до времени. Но всё это сбои в ДНК организма общества, которые рано или поздно приводят к перерождению. Клетка за клеткой ткань социума превращается в опухоль. Сначала в доброкачественную, ещё сдерживаемую оболочкой собственных границ, а затем — в дающую метастазы на соседей.
Когда злокачественное новообразование оформилось, уплотнилось, осознало себя самостоятельной силой, профилактика становится бесполезна. Время упущено. Остаётся только вырезать и выжигать его калёным железом. Вытравливать всё новые очаги. Безжалостно. До последней больной клетки. Погибнут ли при этом здоровые и невиновные? Разумеется. Но такова цена борьбы с раком. К сожалению, по-другому не получится. Можно попробовать лишь минимизировать потери. Не более того.
Именно поэтому всегда следует начинать раньше. Именно поэтому на поле боя меня не интересует территория. Мне не важна личная история или мера персональной ответственности каждого, кто наставляет на меня оружие. Кем он был и как попал сюда —
