class="p1">Основные силы армии АДР на северном направлении, согласно схеме расположения вооруженных сил Азербайджана, составленной, по всей видимости, под руководством сохранившего свой пост начштаба Гайтабаши[78], вскоре после переворота в Баку, находились в районе Худат-Хачмаз. Непосредственно у моста через пограничную реку Самур стояла слабая застава из 20 жандармов. В нескольких километрах южнее, на станции Ялама, размещалась конница общим числом до 150 сабель для контроля границы «разъездами» (её в темноте Ефремов принял за англичан)[79]. В районе Худат – Хачмаз находилось 800 аскеров под командованием полковника Туманова (Туманишвили)[80] и отряд из 200 турецких добровольцев[81]. Эти же сведения о численности азербайджанских войск в районе Самура подтверждаются разведсводкой XI армии от 21 апреля 1920 года[82]. Кроме того, АДР располагала 200 аскерами в Кубе[83]. Правда, о боевых качествах данных частей командарм Левандовский был очень плохого мнения. В телеграмме Орджоникидзе он писал, про войска АДР – на северном направлении: «ни черта у них нет. Все что есть – разбежится»[84].
Так или иначе, этих сил вместе с бронепоездом могло было бы хватить, чтобы задержать продвижение оторвавшихся от собственных пехотных и кавалерийских частей советских бронепоездов. При условии, если бы аскеры и турецкие добровольцы оказали полноценное сопротивление.
Аскеры, стоявшие в Кубе, сопротивления не оказали. Об их судьбе мы узнаем из оперативной сводки конкорпуса. 27 апреля в 16:00 Куба была взята без боя. Две роты аскеров 4-го Кубинского полка сдались в плен в нескольких километрах от города в селе Чартепе. В самом городе в плен сдалось 60 аскеров и 6 офицеров[85].
После того как первый большевистский бронепоезд пересек Самур без происшествий, жандармы были застигнуты врасплох и без сопротивления разоружены. Только один успел вскочить на лошадь и скрыться[86]. Затем в полуверсте перед ст. Ялама в час ночи бронепоезд столкнулся с двумя ротами Кубинского полка при двух орудиях и эскадроном конницы, которые задержали продвижение на час. В этом бою отряд понес свои единственные в тот день потери[87].
Бронепоезд Лордкипанидзе впервые дал бой у разъезда Ляджет уже южнее ст. Ялама[88]. Затем он отступал до Баку, неоднократно пытаясь задержать большевиков и разобрать пути.
Судя по данным разведуправления XI армии, после распоряжения Халил-паши и ухода со станции Хачмаз в команде азербайджанского бронепоезда произошел раскол, так как часть аскеров сдались на ст. Дивичи[89], т. е. в 100 км от Баку. Сам бронепоезд Лордкипанидзе ушел к Баку и, получив приказ по возможности задержать большевиков, дал последний бой недалеко от узловой ст. Беладжары (Биладжари) – на станции Хырдалан в 9 часов вечера, попытавшись в очередной раз разобрать путь[90].
О судьбе ушедшего на Баку азербайджанского бронепоезда Казыхан знать не мог. В тот день поручик со своим начальником Прозоровым были обезоружены на ст. Хачмаз, куда их пассажирский поезд пришел вместе с советскими бронепоездами. «…Как отношение, так и обращение красноармейцев с нами и с пассажирами были в высшей степени корректное и предупредительное», – пишет Казыхан в своем рапорте. Командир бронепоезда «Красная Астрахань», тов. Богданов[91], обезоруживший Казыхана и Прозорова, обещал вернуть отобранное в Баку, «если азербайджанцы не окажут им сопротивление».
К счастью для Казыхана, сопротивление оказано не было. Командование большевистских бронепоездов ожидало, что их ждет бой у ст. Беладжары (Биладжари), где армией АДР были заранее подготовлены позиции. По воспоминаниям одного из участников рейда Мусабекова, после Сумгайита головной поезд «III Интернационал» двигался медленно, постоянно простреливая возможные позиции и ожидая нападения из засады. Но в окопах никого не было[92]. Только бронепоезд Лордкипанидзе попытался оказать сопротивление[93]. По сообщению «Известий Временного Революционного Комитета Азербайджана» на станцию Беладжары (Биладжари) поезда вошли в половине четвертого утра[94]. К тому моменту парламент АДР уже проголосовал за передачу власти большевикам, а все части в Баку либо перешли на сторону коммунистов, либо были блокированы.
На следующий день, 28 апреля, в Хачмаз прибыл поезд командующего XI армией Левандовского, на котором Казыхан и Прозоров поехали теперь уже в столицу советского Азербайджана[95].
Оружие поручику Казыхану, по всей видимости, вернули. Судя по переписке, хранящейся в РГВА, за него вступились и его непосредственный начальник, и сам военмор Ильдрым. Дело дошло до командарма Левандовского и Реввоенсовета XI армии, которые потребовали от начальника отряда бронепоездов Ефремова все вернуть[96].
Начальник боевого участка железных дорог XI армии тов. Ефремов М.Г. за «блестящее выполнение боевого приказа о взятии гор. Баку» был награжден приказом № 212 от 24 мая Реввоенсовета Армии именной саблей[97], а также орденом Красного знамени[98].
Халил-паша сопровождал советские части и агитировал азербайджанских аскеров против борьбы с большевиками: «Красная армия, не встречая сопротивления, прошла станции Самур, Хачмаз, Чархи и продолжает движение. Обошлось без кровопролития. Но в других местах оказание сопротивления может стать причиной кровопролития. В Азербайджане в основном сохранится власть независимой народной республики. Нет причин для беспокойства и паники, всем следует сохранять спокойствие и сидеть тихо. Антанта – враг мусульманства – хочет, чтобы между нами и советской Красной армией пролилась кровь. Кровавые события в Стамбуле и Измире показали, в какой степени англичане являются врагами мусульман»[99]. Пробыв некоторое время после переворота в Баку и осознав, что делать ему теперь там нечего, он поехал в Москву[100].
Троих красноармейцев, погибших во время обстрела пограничной станции Ялама от преждевременного подрыва снаряда, похоронили с почестями 30 апреля в Баку как «жертв пролетарской революции»[101]. Командира десантных рот, приданных отряду бронепоездов, наградили посмертно орденом Красного знамени[102].
Что стало с командиром азербайджанского бронепоезда Лордкипанидзе, выяснить не удалось.
Глава 2
Большевистский переворот
В то время, когда первый большевистский бронепоезд с говорящим названием «III Интернационал» пересек в ночь с 26 на 27 апреля 1920 года мост через реку Самур, Баку мирно спал. В гостинице «Метрополь» шел банкет, устроенный грузинской миссией для представителей азербайджанского правительства. После 12 часов ночи информация о переходе Красной армии в наступление привела всех присутствовавших в замешательство. Представители грузинской миссии покинули своих гостей и засобирались на вокзал[103]. Однако события развивались столь стремительно, что бежать из Баку не успел никто. Грузинская миссия, так же как и миссии прочих зарубежных стран и даже английские военные чиновники, ехавшие через Баку транзитом в Персию, была арестована большевиками
