бы, разумеется, поступила со мной точно так же.
Походив среди наших друзей, я направилась к барной стойке, чтобы взять еще один мартини. И заметила его – он сидел на одном из барных табуретов. Я смотрела на него со спины, но по ширине плеч и по прическе было понятно, что он красавец.
Я опустилась на свободное место рядом и взглянула на него краем глаза. Прежде всего я отметила про себя, что у него волевой подбородок. Таким подбородком можно было раскалывать грецкие орехи. У него был своеобразный нос, но этот нос нельзя было назвать непривлекательным. Его переносица имела горбинку, и он выглядел изысканно, как старинный револьвер. Губы у него были слишком чувственными для мужчины, и, если бы не его нос – этот невероятно изысканный нос, – его лицо было бы слишком смазливым.
Я, как и полагается, подождала несколько минут – обычно мне не приходилось особенно стараться, чтобы мужчина обратил на меня внимание, – но когда он этого не сделал, я прочистила горло. Его глаза, прикованные к экрану телевизора, висящего над баром, медленно переместились на меня, как будто я ему помешала. Они были цвета кленового сиропа, если поднести его к свету. Я ждала, когда у него сделается вид, говорящий, что он осознал, как ему повезло – такой вид делался у всех мужчин, на которых я обращала внимание. Но он оказался исключением.
– Меня зовут Леа, – сказала я наконец, протянув ему руку.
– Привет, Леа. – Пожимая мою руку, он изобразил что-то вроде полуулыбки и небрежно повернулся к телевизору, давая мне от ворот поворот. Я знала этот тип парней. Если у парня такая ухмылка, с ним надо вести себя, не стесняясь в средствах. Им нравится такая игра.
– Откуда ты знаешь Катин? – спросила я, вдруг почувствовав отчаяние.
– Кого?
– Катин… ту девушку, на день рождения которой ты явился без приглашения.
– Ах, Катин. – Он отпил глоток из своего стакана. – Я ее не знаю.
Я ждала, когда он пояснит, что явился сюда с другом или что он дальний родственник кого-то из гостей, но он так ничего и не объяснил. И я решила зайти с другой стороны.
– Тебе не нужны бурбон и пиво в придачу к этому скотчу?
Он впервые посмотрел на меня, моргая, как будто ему надо было избавиться от тумана в глазах.
– Это твоя лучшая фраза для съема? Переиначенная строчка из старой песни в стиле «кантри»?
Я увидела в его глазах намек на смех и улыбнулась, воодушевленная.
– Ну, у каждого из нас есть своя слабость, и моя – это музыка «кантри».
Минуту он изучал меня. Его взгляд скользнул по моим волосам и остановился на моих губах. Он провел пальцами по влаге на своем стакане. Я как завороженная смотрела, как он стирает ее большим пальцем с кончиков пальцев.
– Понятно, – сказал он, повернувшись ко мне. – А какие еще у тебя есть слабости?
Я могла бы сразу ответить ему: ты.
– Ну-у, – ответила я, обольстительно тряхнув головой и подавшись к нему так, чтобы он мог как следует разглядеть ложбинку между моих грудей в вырезе платья. – Я уже открыла тебе одну из них. Теперь твой черед.
Он хмыкнул и перевел взгляд на свой запотевший стакан. Затем медленно повертел его в руках и снова посмотрел на меня, будто решая, стоит ли продолжать этот разговор. После долгой паузы его глаза словно покрылись льдом, и он произнес:
– Ядовитые женщины.
Я изумленно откинулась назад. Это было то, что надо. По части ядовитости я была мастером. Если ему нужен яд, я могла бы впрыснуть его прямо ему в шею.
Он сделал долгий глоток скотча.
Я оценила ситуацию. Было очевидно, что этот парень только что сыграл в вышибалы, и в него попал мяч. Он медленно пил очень крепкий и дорогой напиток на вечеринке, устроенной на яхте, на которую он предпочел бы не приходить. Несмотря на то что я выставила все свои прелести напоказ, надев платье, которое мало что скрывало, он почти не смотрел на меня. Обычно мужчина, которого бросила девушка, не пугал меня. Такие мужчины после того, как им разбили сердце, могут обеспечить тебе страстный секс без обязательств. Они видят в тебе только лучшее – то, что напоминает им о счастливых днях с их бывшими, – они осыпают тебя комплиментами и льнут к тебе неделю или две, так что ты отлично проводишь время. Я обожаю только что брошенных мужчин. Но этот мужчина был не таким. Его не мучили сомнения по поводу его человеческой состоятельности из-за того, что отношения с женщиной подошли к концу. Он ставил под сомнение здравость ее рассудка. И пытался понять, в какой именно момент все начало разваливаться.
Он был безупречно одет, не приложив к этому усилий. Это получалось у него естественно – что означало, что у него есть деньги, – а я любила деньги. Я узнала корону «Ролекса», дорогую ткань «Армани» и непринужденность, с которой он взирал на мир. Мне был знаком и тон, которым он сказал «спасибо», когда бармен снова наполнил его стакан, и то, как он морщился, когда парочка, сидящая рядом с ним, сыпала бранными словами. Такие, как он, почти никогда не остаются одни. Интересно, подумала я, какая глупая стерва могла отпустить его? Но кем бы она ни была, я была готова стереть ее из его памяти в два счета. Почему? Потому что я была лучшей из лучших – я была шоколадом «Годива», автомобилем «Мазерати», идеальным бесцветным бриллиантом. Я могла улучшить жизнь любого – и особенно этого мужчины.
Уверенная в том, что я заведу с ним отношения, я улыбнулась ему и положила ногу на ногу, так что моя юбка задралась на бедре.
– Итак, – медленно проговорила я, – сегодня тебе повезет.
– Это почему же?
Он даже не посмотрел на мои ноги.
– Ну, я собиралась сказать что-нибудь саркастичное насчет того, что я тоже ядовита и опасна, но, судя по твоему виду, тебе сейчас нужна хорошая порция свежего сока или что-то вроде того.
Он рассмеялся.
– Как видишь, я забавная, – пошутила я.
– Да. – Он улыбнулся. – Немного.
Осмелев, я прижала локти к бокам и повернула свой барный табурет так, чтобы сидеть к нему лицом. Теперь мои колени касались внешней стороны его бедра, и он не сделал попытки отодвинуться.
Попался.
– Итак… – Я достала из сумочки перламутровый портсигар. – Это моя вторая слабость, ты не возражаешь? – Он взглянул на сигарету, которую я поднесла к губам, и покачал головой. Я зажгла ее и вдохнула
