Наверняка Илья уснул, а телевизор выключить забыл. Вот и работает тот на полную громкость. Нужно встать, тихонько вытащить пульт из ухоженных рук и выключить телевизор. Последнее время эти руки особенно злили Веру. Ну разве могут быть у мужчины такие пальцы? Без единой мозоли, зато с незаметным маникюром. У самой девушки руки были в сплошных мозолях от кухонного ножа и всех прочих инструментов настоящего повара высокий кухни. Илья без конца ее попрекал. Неухоженная, неопрятная, не пальцы, а клешни, как у вороны! Он сам не утруждался работой. Даже от простой шариковой ручки, от клавиатуры и то мозольки на его пальцах не было.
Девушка распахнула глаза. Первое, что она увидела, было яркое знойное солнце, ветки деревьев чуть изогнулись под весом листвы и крупных тяжелых плодов. Грецкий орех? Неужели? Откуда? Вера видела такое дерево не раз когда-то давно, в самом детстве на юге, куда ее возил отец. Девушка потрясла головой. Где она очутилась? Может, гуляла по ботаническому саду и там уснула? Но почему? Может, их ресторан устроил фуршет на выезде? Растет ли в ботаническом саду грецкий орех? И потом, в оранжерее должна быть крыша, а тут ее нет, только глубокая синь летнего неба и солнце.
Мимо ее носа пролетел кожаный саквояж и плюхнулся под куст, спелые ягоды густо посыпались на траву. Из сумки на землю вывалились вещи. Показался подол черного платья, ворох каких-то свитков, костяная заколка. Совсем недалеко от Веры, послышались громкие голоса
— Не бери эти камни, ну, как ведьма их прокляла!
— Чёй-то не бери? Да они медяк стоят.
— Какой медяк? Это ж подделка, их никуда не наденешь! Иллюзия, слышишь? Развеется к обеду, ведьма-то подохла! Останутся одни булыжники! И проклятие…
— Уговорил!
К ногам Веры прилетело замысловатое украшение, высокий кружевной воротник, сплошь отделанный крупными рубинами в окружении прозрачных бриллиантов. Некоторые свисали вниз на тоненьких ниточках, будто бы капли росы.
Девушка подтянула ноги, села и осмотрелась. Кругом густая зелень сада, камни, скалы, журчит родничок. Красота неземная. И солнце! Разве бывает такое яркое солнце в их городе? Нет, это не город. Вон распахнута дверь в домик под черепичной крышей, деревянные ставни, наоборот, плотно захлопнуты. Мощеная деревянными спилами дорожка извивается между клумб и крупных камней. Так красиво! Здесь должно быть хорошо поработал ландшафтный дизайнер. Вон и фонарь одинокий стоит, а в нем мерцает свечной огонек. Кто-то забыл его потушить, давно бы пора, ведь сейчас день или утро.
Собачий вой вдруг оборвался. Ее затылка коснулось горячее дыхание, мокрый нос пса ткнулся в шею. Девушка обернулась. Клыкастая морда оказалась вровень с ее лицом, с клыков свесилась пена, а в глазах читался ужас в смеси с восторгом. Шипастый хвост робко прошелся по траве, запутался в ягодных кустах.
Не собака, совсем не собака. Это кто-то другой. Сильный, опасный и преданный… Вмиг встали перед глазами девушки воспоминания-сны. Грета очень боялась того, что зверя заметит кто-нибудь из местных. Даже представилась ведьмой без фамильяра, лишь бы не демонстрировать стражу своего любимца — Азу. И старому князю она своего фамильяра не показала. Что же сделает эта зверюга, когда поймёт, что в теле любимой хозяйки, Греты, другая?
Сердце девушки похолодело. Нет, конечно, ничего не случится, это же просто сон. Во снах никто не умирает и больно тоже не может быть. Азу растерянно смотрел на Веру, поводил раздвоенным носом, принюхивался, хлопал пастью. Как жалостливо он выл! Как обеспокоен сейчас. Успокоить бы, рассказать, что случилось. Может, поймет ее этот фамильяр из сладкого сна?
— Бедолага, — мягко произнесла девушка, — Твоя хозяйка жива. Мы просто поменялись местами, — Вера протянула руку к Азу и завороженно уставилась на тонкие красивые пальцы, — И телами, кажется, тоже. Она заняла мое место, а я её.
Пес сглотнул, повернул голову набок. Затем оскалился, зарычал, прижался к земле, готовясь к атаке.
— Загрызешь? И что тогда будет? Все будет плохо. Я проснусь, а ты останешься совсем один тут. Без Греты! И даже без ее тела. Помрёшь ведь с тоски, — Вера вновь вспомнила вой несчастного фамильяра.
Зверь распрямился, сделал несколько шагов, замер. Вдруг склонил голову и ухватил Веру за запястье острыми как бритва зубами. Девушке стало больно. Пес разжал пасть. На своем запястье Вера заметила ряд капелек крови рядом со шрамом. Кажется, один раз пес уже хватал эту руку зубами.
— И что ты наделал?
Азу прижался к земле и виновато взмахнул хвостом. Куста как не бывало, его просто сломало. Зверь тихо скульнул, того и гляди снова завоет! Девушка положила руку на лоб зверя, под пальцами она ощутила мягкую шерстку и непонятную дрожь. Пес сильней завилял хвостом, внезапно отпрыгнул и скрылся в зарослях. Как и не было его вовсе. Запястье нещадно саднило.
Разве во сне такое возможно? Или это вовсе не сон? Девушка ущипнула себя за щеку. Больно! Неужели она не спит? И все вот это — реальность? Она действительно заняла место ведьмы? У нее есть свой собственный пес? Почти пес. Вера с самого детства мечтала о собаке. Сначала родители не давали её завести, потом оказалось, что у Ильи аллергия.
Илья! Нет больше в ее жизни места этому человеку! Все! Она его больше не увидит. Не нужно бояться сделать что-то не так! И вздрагивать от каждого телефонного звонка. Ждать, что или муж ее осыплет оскорблениями, или мать опять начнет укорять, рассказывать, что именно она, бестолковка, делает не так! Вера засмеялась, подскочила с травы. Теперь у нее есть все! Все, о чем можно мечтать. Только мысль о Грете, о ее судьбе саднила в груди девушки. Как она там в одной квартире с Ильей? Выдержит ли? Жаль, нельзя ей позвонить, предупредить, рассказать хоть что-то.
Из домика вышли люди, два парня. Одного из них ведьма сразу узнала. Он часто мелькал в ее снах, точнее, в воспоминании Греты. Управляющий старого князя. Его правая рука. Рослый, туповатый, зато очень надменный. Вот и сейчас он стоит в расстегнутом камзоле, распахнув рот.
— Мы это, того, прибирались. Вы ж померли, вроде бы… Сам князь приказал. Тело сжечь, а дом, того, прибрать.
— Мы не воры! Вы не подумайте ничего такого! — заголосил второй и спрятал за спину полную корзину вещей Греты, серебряная чайная ложечка выпала, жалко звякнула о крыльцо извитым черенком, — И Королю не смейте жаловаться!
Вера наконец-то расправила плечи, столько времени при муже она старалась быть незаметной, невзрачной, лишь бы он не рассердился, не закатил публичной сцены. И вдруг она обрела
