Хотя он и служил по секретному ведомству, все же больше привык к военной форме. Сейчас костюм десятилетней давности сидел на нем мешковато. Держа под мышкой черную пластиковую с имитацией под кожу папку, полковник вошел в вестибюль небоскреба в районе ЭУР[1]и стал изучать вывеску-указатель основных офисов, находящихся в здании.
Офис официально зарегистрированной фирмы «Шаффер & Сыновья» располагался на десятом этаже. Полковник вошел в лифт и поднялся туда. Питер Уэйн открыл ему дверь и проводил в зал совещаний. Фирма «Шаффер», торговое представительство, служила прикрытием основной итальянской базы знаменитого американского Центрального разведывательного управления или, как его называли между собой, просто Управления.
Зал был серый и скучный, мебель старая, вдоль стен стояло множество картотечных ящиков, большой стол посередине был завален бумагами, его окружали заурядные стулья. Монитор видеонаблюдения показывал картинку всех помещений фирмы.
Совещание шло уже довольно давно. Уэйн представил вновь прибывшего, который вызвал некоторое любопытство, но сам Танкреди равнодушно взглянул на присутствовавших — две женщины и четверо мужчин, среди них долговязый Меддокс. Полковник сел, положив на стол черную папку, снял очки, протер их платком, надел и посмотрел на Уэйна.
— Почему именно в Риме? — резко спросил он.
— Так получается, полковник, — ответил Уэйн. — Русских больше не устраивает Берлин. А поскольку за организацию на этот раз отвечаем мы…
— Да, понимаю. Но я хочу знать: почему именно Рим?
Американец принялся терпеливо перечислять, загибая пальцы:
— Париж исключается, потому что, как всегда, возражает французская служба безопасности. Стокгольм отказывает. Не знаю почему. Афины отпадают, потому что там убрали нашего человека…
Танкерди перебил его, подтвердив:
— Да, Уолтерса. Серьезное дело. В бассейне, не так ли? Когда плавал…
— Нет, когда прыгал с вышки.
— Известно, кто это был?
Уэйн покачал головой, скрипнув зубами.
— Какие-то сволочи в Канаде печатают в газете имена наших агентов. Имя, фамилию, адрес и фотографию. До сих пор они… Это мог быть кто угодно: «Черная пантера», или какой-нибудь озлобленный ветеран, или сумасшедший студент, или наркоман. Безумие!
— Да, Уэйн. Но почему в Риме?
— В Ливане бардак. В Мадриде все еще полно фашистов. В Лиссабоне неспокойные полковники. Вена больше не устраивает русских. Вы слышали о Волкове?
— О Волкове?
— Крупный чин в КГБ, один из главарей мафии… Но мы здесь ни при чем, клянусь. Так что, дорогой Танкреди, обмен должен произойти в Риме. О'кей?
Танкреди хотел было что-то ответить, но Меддокс опередил его:
— Странно. Один из наших сотрудников погиб в Афинах. Один из их работников — в Вене. Другие места исключаются по разным причинам, можно сказать, что выбор намеренно ориентирован на Рим.
— Намеренно ориентирован на Рим? — удивился Танкреди, явно растерявшись. — Кому и зачем это нужно?
— Тому, кто хочет сорвать обмен, — холодно ответил Меддокс.
— Это что же, маневр КГБ? — Танкреди встревожился.
— Уэйн считает, что нет, — пояснил Меддокс, с ехидством глядя на Уэйна. — Он очень ратует за Рим. Ведь здесь командует он…
Уэйн изменился в лице. Он поднялся и с возмущением потребовал у Меддокса:
— Обращайся ко мне «мистер Уэйн», ясно, парень?
Меддокс побледнел.
— Да, мистер Уэйн.
Уэйн рывком сбросил на пол бумаги, лежавшие перед Меддоксом.
— Здесь мы не в посольстве. Говори, только когда тебя спрашивают. Ты хорошо это понял?
— Да, мистер Уэйн.
Уэйн испепелил его взглядом и обратился к Танкреди:
— Мне кажется, что все мы… — Он обвел взглядом присутствующих. — Мне кажется, что всем тут ясно — КГБ не собирается подкладывать нам свинью. Они очень дорожат своим человеком, как, впрочем, и мы нашим. И во всех других случаях обмена они вели себя вполне корректно.
— Короче, кого же нам опасаться? — спросил Танкреди.
— Итальянское правительство я бы исключил… — с явной иронией заметил Уэйн. — Кстати, кто-нибудь знает, что вы здесь?
Танкреди сделал отрицательный жест.
— Даже ваше министерское начальство?
— Я должен его информировать?
— Лучше обойтись без этого, пока во всяком случае. Наше сотрудничество в таком виде, как сейчас, идеально.
— Но я должен буду все же объяснить…
— Не беспокойтесь… Обратимся за некоторой помощью к итальянской службе безопасности и посоветуем, чтобы именно вам поручили это дело.
Полковник нисколько не был польщен. Он охотно предоставил бы все это кому-нибудь другому. Беда заключалась в том, что среди всех своих коллег только он хорошо говорил по-английски. И теперь он уже ничего не мог поделать. Он открыл папку и достал какое-то досье.
— За кем нужно установить наблюдение?
— За китайцами, естественно, — ответил Уэйн. — Они просто из себя выходят, когда узнают о нашем сотрудничестве с русскими. Если обмен не состоится и даже окажется несколько убитых, тогда опять задует ветер холодной войны, и посильнее прежнего… А ветер этот весьма по душе китайцам.
Танкреди пожал плечами и передал Уэйну одно из своих досье:
— Вот список персонала китайского посольства. Рекомендую проверить имена, подчеркнутые красным… Даже если я лично сильно сомневаюсь в каком-либо вмешательстве китайцев.
— Это надлежит решать мне.
Танкреди протянул Уэйну другие досье. Американец прочел вслух заголовки:
— Югославы. Румыны. А, англичане! Это важно.
— Англичане? — с удивлением спросил Танкреди. Казалось, он что-то не понял. — Почему англичане?
Из окна гостиной вдали за деревьями был виден ярко-красный закат. Контатти обернулся к Мерилен с печальной улыбкой:
— К несчастью, мисс Ванниш, русский разведчик, которого американские друзья возвращают Москве, наш соотечественник. И к тому же очень известный. Вы слышали, конечно, о Рудольфе Форсте?
Женщина, похоже, очень удивилась:
— Вы имеете в виду ученого?
Контатти кивнул:
— К сожалению, он еще и советский гражданин. Мы узнали об этом с прискорбным опозданием, восемь месяцев тому назад, когда ЦРУ наконец арестовало его в Детройте на одном международном научном конгрессе.
