сказал Песец, гордо распушившись. — Алхимические краски ты делать умеешь, осталось как-то все это свести вместе на бирку».
— А если вариант — вытащенное на раскопках? — предложил я. — У меня вон курточка женская нестандартная получилась.
И я развернул перед Дашкиным отцом сшитую по древним выкройкам куртку из крыльев бабочки. Курточка получилась мягкая, легкая, с бархатистой текстурой поверхности, усиленная — порвать ее было практически невозможно. И выглядела весьма экзотично.
— Илья, ты как сказанешь иной раз, хоть стой, хоть падай, — хмыкнул Зырянов. — У тебя все молнии стандартные современные, какие раскопки? На фиг тебе вообще раскопки приплетать, если от них к вам провести ниточку проще простого?
«Кстати, на втором уровне кожевничества есть заклинания по изготовлению фурнитуры».
«Это не совсем кстати. Фурнитура нам нужна сейчас, а модуля второго уровня у нас нет», — напомнил я и сказал Зырянову: — Это я не подумал, Григорий Савельевич. Хорошо, буду думать по биркам. Хотя куртка без дополнительных заклинаний, просто из изнаночной кожи.
— Вшей бирки, и я заберу на оценку. Но особо губу не раскатывай. Этот рынок тоже поделен. Причем кусок отхвачен Живетьевыми. У них очень много интересов в разных сферах. Лучше не привлекать ненужного внимания. Контрабанда всегда существовала и не угрожала внутренним интересам. Продажа пойдет по своим. Агент заинтересован в рюкзаках, не только женских и не только кожаных.
— Из ткани не могу, там другой артефакт нужен, — сразу пояснил я. — Я его не сделаю. — Мужские большие могу.
В памяти было несколько вариантов разнообразных рюкзаков, причем конкретно для магов и немагов. Хотя, признаться, я был разочарован, что Зырянов не заинтересовался курткой. Пусть она и без дополнительных магических прибамбасов, но цена на вещи из изнаночных ресурсов все равно была немаленькой.
— Только рюкзаки нужно будет делать цветов вот таких, — продолжил Зырянов и выложил передо мной палитру в милитари стиле. — Можно переходами из одного в другой.
— Камуфляжными? — уточнил я, чтобы Зырянов не думал, что я вообще ни в чем не разбираюсь.
— Именно, — обрадованно подтвердил он. — И не части с изготовлением. Пару штук в месяц достаточно чтобы на них посмотрели сквозь пальцы.
— У меня больше вряд ли выйдет. Учеба начинается.
— Точно, — спохватился он. — Это тоже нужно будет обсудить. — Но сначала — вот. — Он вытащил из сумки пачку листов. — По Живетьевым все, что нашлось. Не файлом, уж простите, чтобы следов не оставлять. И в единственном экземпляре. И поскольку все от руки написано, то чтобы за пределы дома не выносили. Изучите потом. Сейчас уже пора на Изнанку, если мы сегодня хотим дойти до леса и вернуться.
До леса мы дойти хотели, поэтому вышли сразу, тем более что к походу были готовы полностью. Разве что бумаги по Живетьевым я оттащил в кабинет Олега перед уходом, и деньги оставил там же. Потом буду решать, на что пойдут, но с полученной суммой можно будет по зарубежным сайтам полазить, поискать нужные модули. Сейчас как раз наплыв будет.
По договоренности до домика мы ни на что не отвлекались. В нем устроили короткую передышку и выложили вещи, которые нам могли когда-нибудь понадобиться, окажись мы в нем надолго. Олег даже консервы притаранил и пару мешков крупы. Кажется, вариант в случае чего отсидеться на Изнанке, он воспринимает вполне рабочим.
Пока там сидели и пили чай, обговорили изменение графика походов в связи с началом моей учебы. Фактически я теперь мог только в выходной, если не прогуливать занятия. Зырянову этот вариант подходил. Правда, он сразу добавил:
— Ты успеешь переработать то, что добудем? Может, имеет смысл пока раз в две недели ходить?
Прямо говорить, что получение следующего блока знаний у меня зависит от степени усвоения этого, я не мог, хотя мне казалось, что Зырянов догадывается о том, что знания я получаю пакетами.
— Посмотрим по загрузке, — решил я.
— У алхимиков она приличная. И вот еще на что хочу обратить внимание. Это прям важно. Я указал в записях по Живетьевым, но акцентировать на этом все равно надо. Пункт первый. В твоей группе будет некая Мария Фурсова. Чтобы ты не обманывался фамилией, должен знать, что Фурсовы — младший род Живетьевых. И первоначально она собиралась учиться в Дальграде. Восемь кругов силы. Фотку сам найдешь в сети, и она тебя не разочарует. Девочка красивая, умная и полностью подконтрольная Живетьевым. Пункт второй. Для усиления целителей академии Живетьевы направили некую Дарину Грабину. Постарше, конечно, но тоже девочка внешности весьма приятной. Десять кругов силы.
— Десять кругов на дежурство в академию? — присвистнул Олег.
— Скорее на дежурство над вашим племянником, Олег Васильевич.
— У меня блок на либидо, — напомнил я. — Где сядут, там и слезут.
— Ну-ну, — скептически хмыкнул Зырянов. — Прикинь, как тебе голову снесет, если его внезапно снимут? У меня нет уверенности в том, что может эта Грабина и чего ей не дали. Так что наедине ни с одной не оставаться, ничего не есть и не пить из того, что будут давать эти две. Лучше вообще в академии не есть и не ходить без артефактов. И после окончания занятий — домой, куда ты никого не приглашаешь, потому что стройка и может что-то упасть на голову. Будет жалко, девочки реально красивые.
Да уж, прям не занятия меня ждут, а военные действия…
— Насколько я понимаю, чтобы снять блок, наедине необязательно оставаться, — заметил Олег.
— Не думаю, что Живетьевым нужно, чтобы ваш племянник бросался на все, что шевелится. Если озаботились обложить, значит, конкретные планы имеют и снимут тогда, когда им это будет выгодно. Поэтому моя просьба держаться подальше от Дарьи становится еще актуальней. Даже если в планах Живетьевых всего лишь наблюдение, задача Ильи остается прежней: не привлекать внимания странностями, относящимися к магии. Всем остальным привлекай, сколько хочешь. Но не этих девиц.
Мне почему-то вспомнилось предложение Одинцовой о переводе на другой факультет. Хотя вряд ли это было связано с Живетьевыми, да и не сильно бы мне помогло: студентов на поток набирается мало, поэтому общих лекций хватает, так что ни Фурсовой, ни Грабиной избежать бы не получилось.
Отдых закончился, и мы вышли к лесу. Находился он близко. Остановку мы делали, чтобы не подойти к нему уставшими, потому что внимание рассеивается, а это
