последний камень вырезан, золотом описан чудно», записал Афанасий Никитин.
Он не раз видел, как юный бахманийский султан со своими придворными дважды в неделю торжественно проезжал по улицам города. Впереди шли многие сотни воинов, слуги вели слонов, наряженных в золоченые доспехи, и коней в золотом уборе. Дальше следовали сто трубачей, а за ними сто плясавших и певших на ходу танцовщиков.
Потом шел один богато наряженный и хорошо обученный слон. Он держал в хоботе цепь и размахивал ею по сторонам, чтобы никто не подходил близко к дороге. А дальше ехал сам юноша-султан в одежде, изукрашенной яхонтами. На голове его был белый тюрбан, посредине которого сиял очень большой алмаз. Сабля в золотых ножнах опоясывала султана, а седло его было отделано золотом. За султаном следовали жены, которых несли в великолепных носилках — паланкинах, ехали придворные и воины на слонах и конях, покрытых дорогими попонами.
Афанасий Никитин много времени проводил на улицах города, присматриваясь к торговле, разговаривал с персами, которых много было среди воинов и придворных султана, и расспрашивал о ценах на коней. Лошади действительно стоили здесь дорого: за хорошего арабского коня платили двести, триста, а иногда пятьсот и даже тысячу золотых монет.
Афанасий Никитин не торопился сбыть своего жеребца. Только через несколько месяцев, присмотревшись, как идет торг лошадьми, и хорошо узнав цены, он дорого продал коня.
Теперь можно было купить драгоценные камни и возвратиться домой. Но вокруг было много удивительного, а Афанасий Никитин любил узнавать новое.
Он еще довольно долго прожил в Бидаре, время от времени вкратце записывая то, что видел и слышал. Ему легко давались языки. Он познакомился со многими индусами, расспрашивал их об Индийской земле и сам рассказывал им о других странах.
«Они же не стали крыти от меня ни о чем: ни о естве[2], ни о торговле, ни о иных вещах», говорил потом Афанасий Никитин.
От знакомых индусов он узнал, что всем государством правит первый визирь султана Махмуд-Гован, который носил важный титул малик-уттужар — или «маликтучар», как выговаривал Афанасий Никитин.
Поразительны были рассказы о роскоши, в которой жил малик-уттужар. Говорили, что за столом первого визиря обедают пятьсот человек, в его конюшнях тысячи коней и сто слонов, а по ночам его двор стерегут сто воинов в доспехах. Он был начальником всего бахманийского войска и, сверх того, имел двести тысяч воинов под собственной командой.
Афанасий Никитин записал эти рассказы. Его поражало великолепие, в котором жили знатные придворные. Он сравнивал их роскошь с нуждой земледельцев, в бедных глинобитных жилищах которых он не раз бывал на пути в Бидар.
«А сельские люди голы велми[3], а бояре пышны велми», записал Афанасий Никитин в своей тетрадке.
Он дружил с простыми людьми и часто разговаривал с ними об их вере. Разобраться в религиях индусов Афанасию Никитину было трудно.
Султан Декана, вся знать и военачальники были мусульманами. В мечетях ежедневно раздавался возглас:
— Нет бога, кроме бога, и Магомет его пророк!
А в народе крепко держалась старинная вера в множество богов. Индусы продолжали верить в создателя мира — Браму, грозного Шиву и доброго Вишну. Вместе с ним почитали страшную для грешников Кали, жену Шивы, и богиню счастья Лакшми, жену Вишны. Были у индусов и другие боги, менее значительные.
Эта религия делилась на множество разных сект.
«А вер в Индии всех восемьдесят и четыре веры… А вера с верою не пьет, не ест и не женится», сделал запись Афанасий Никитин.
Вместе с знакомыми индусами Афанасий Никитин пошел в отдаленную местность Парват, где раз в год происходило празднование в честь бога Шивы.
В Парват пришлось идти целый месяц. Сюда сходилось и съезжалось множество народа.
В дни празднеств здесь открывалась большая ярмарка, на которой шел оживленный торг.
Афанасий Никитин мог найти здесь все товары Индии и к ним прицениться. Но его особенно заинтересовало и поразило то, что он увидел на месте празднества.
В Парвате стояли за каменной оградой индусские храмы с причудливыми изображениями богов, сделанными из камня. Этих богов Афанасий Никитин называл персидским словом «бут», а место, где им поклонялись, — «бутхана».
«Бутхана же велми велика, с пол Твери. Вырезаны на ей дела Бутовы», писал он потом.
Священники — брамины — совершали здесь моления и получали с каждого приходящего денежный сбор.
Афанасий Никитин с удивлением смотрел на каменного бога Шиву, голову которого обвивали змеи, тоже вырезанные из камня. второстепенные боги выглядели еще необычнее: у одного был облик обезьяны, у другого — вместо носа хобот слона.
— На Бута сыплют цветы. А перед Бутом стоит вол, вырезан из черного камня, весь позолочен. Его целуют в копыто, сыплют на него цветы, — рассказывал Афанасий Никитин.
Это был священный вол бога Шивы — Нанди.
Афанасий Никитин узнал, что индусы вообще считают быков и коров священными животными.
«Вола называют отцом, а корову — матерью», отметил Афанасий Никитин.
После празднеств в честь бога Шивы Афанасий Никитин вернулся в Бидар. Он сделал в своей тетради запись о том, как ходил с индусами в Парват, и пояснил:
«То их Ерусалим».
Он заметил, что индусы почитают не только волов, но и некоторых других животных.
Обезьяны пользовались почти полной неприкосновенностью. Они нередко безнаказанно целыми стаями делали вылазки из леса на поля маиса и причиняли большие убытки земледельцам.
Афанасий Никитин с наивным доверием отнесся ко всем рассказам об обезьянах.
«А обезьяны те живут в лесу, да у них есть князь обезьянский, да ходит ратью своею. А кто их заимает, и они жалуются князю своему. И он посылает на того свою рать», записал Афанасий Никитин.
Даже змеи, вызывавшие у индусов суеверный страх, считались священными. Многие индусы только в самых крайних случаях решались защищаться от них.
«В Бидаре же змий ходит по улицам, а длина — две сажени», записал Афанасий Никитин.
Вероятно, это был удав — питон, может быть принадлежавший какому-нибудь укротителю змей.
Прошел год с
