мелкие разборки мафии. Но я был наемным убийцей, не более того. Никакой верности, никакой преданности, кроме как самому себе.
Если кто-то был готов заплатить большие деньги — я был доступен.
И все же мне не стоило браться за работу семнадцатого числа. Ужасное невезение, но люди Д'Агостино надавили, сказав, что это единственный день, когда Раваццани будет вне замка. У его жены был прием у акушера, но я потерпел неудачу.
Телефон Джулио зажужжал. Он проверил абонента и бросил трубку на стол. Скорее всего, его отец. Дон Раваццани стал внимательно следить за своим старшим сыном, когда стало известно о покушении. Несомненно, он давил на Джулио, чтобы тот вернулся в Сидерно. К счастью, Джулио сопротивлялся, что было глупо с его стороны. Кроме Ватикана, замок был единственным местом в мире, где я не смог бы до него добраться. Возможно.
Телефон снова зажужжал. С тяжелым вздохом Джулио поднял трубку и посмотрел кто звонил, после усмехнулся и принял вызов.
— Ciao, matrigna. (Привет, мачеха.)
Франческа Раваццани. Они были близки, разговаривали почти каждый день.
Все, что она говорила, заставляло его усмехаться, смягчая суровую горечь, обычно таившуюся в его глазах. А может, это было действие травки? Как завороженный, я не мог отвести от него глаз, в то время как член у меня увеличивался при воспоминании о Малаге.
Раздраженный собой, я издал маленький незаметный вздох.
Джулио повернул голову в сторону окна, и его взгляд встретился с моим. Я оставался совершенно неподвижным. Он меня заметил?
Нет, нет. Невозможно. Я был скрыт тенью, моя одежда сливалась с окружающей обстановкой.
И, кроме того, никто никогда меня не замечал.
В мгновение ока он скатился с дивана и исчез из виду.
Твою мать! Он заметил меня.
Джулио
Два месяца спустя
Остров Канна, Шотландия, Великобритания
Мои яйца скоро замерзнут.
Выросший на юге Италии, я привык к теплой погоде. К солнечному свету. К зеленым холмам и вину. Здесь все было с точностью до наоборот.
В Шотландии было чертовски холодно.
Канна – самый малый остров из западного архипелага в шотландских Внутренних Гебридских островах, четыре мили в длину и одну милю в ширину. С населением всего шестнадцать человек, включая меня, и местным жителям плевать на чужаков. В большинстве случаев они смотрели на меня, как на диковинку. Я не обращал на них внимание. Самое главное, что это место было чертовски отдаленным. В течение недели сюда приходили и уходили только три парома, в основном за припасами.
Пусть Алессандро Риччи найдет меня здесь.
Как этот coglione (ублюдок) отследил меня до Греции, оставалось загадкой. Смены стран, телефонов и имен, очевидно, было недостаточно, чтобы ускользнуть от него.
Я выбросил все, что могло оставить цифровой след на Санторини. Затем полностью отключился от сети и не трогал свои банковские счета. Не звонил и не писал никому из знакомых. Я снял фермерский домик, когда только приехал сюда, и просто жил. Было одиноко, но главное я был жив.
Отсутствие устройств означало, что мое расследование по делу Паоло застопорилось. Именно это больше всего беспокоило меня, когда я был вынужден уехать сюда. Не отсутствие фильмов и телепередач, и не отсутствие приличной бутылки вина. Убийцы Паоло остались безнаказанными, а я застрял здесь, прячась. Только из-за этого я всей душой ненавидел Риччи.
Несомненно, отец работал над ликвидацией заказа. Но я не хотел быть больше под его ответственностью. Я больше не его наследник, ушел из Ндрине4. Ему нужно сосредоточиться на моих единокровных братьях и сестрах и своей молодой жене. Я сам мог разобраться со своей проблемой.
Я закутался в пальто, прижал плечи к ушам и продолжил идти. На ферме обитали три овцы. Поскольку я вырос на ферме в Сидерно, то знал как нужно обращаться с ягнятами а также со свиньями и лошадьми, и как ухаживать за животными. К тому же животные составляли мне компанию.
Моя жизнь представляла собой печальное зрелище, но я был жив.
Овцы заблеяли, едва меня увидев и подбежали к загону. Знал, что они рады ведру с кормом, но все равно улыбнулся, когда они ко мне прижались.
— Ciao, amici! (Всем привет!)
Я провел несколько минут, гладя их, прежде чем насыпать немного корма в маленький контейнер. Они набросились на еду, не обращая на меня внимания, их плотная шерсть согревала в холодную погоду. После того как они закончили, я поговорил с ними по-итальянски и уделил им еще немного внимания. Но вскоре они потеряли ко мне интерес и пошли прочь.
Вздохнув, я начал возвращаться к дому и задумался о предстоящей длинной ночи. Мне нечем было заняться, кроме как читать скучные сборники поэм. А мог осилить лишь пять ямбических пентаметров.
Блядь, я мечтал о настоящем итальянском коктейле или бокале нашего вина. В фермерском доме было только виски.
Не думая, я пошел в сторону «города», который состоял из здания, где находились паб, магазина и бакалеи. Я ходил туда каждую неделю за продуктами, но сегодня мне захотелось чего-то другого, кроме виски.
В пабе было пусто, поэтому я сел на табурет у барной стойки.
— Эй? — позвал я.
Из магазина вышла пожилая женщина. Миссис Кэмпбелл, владелица. Она напомнила мне Зию в молодости, и волна тоски по дому осела а душе как камень.
— Мистер Дракос, — сказала она на своем густом шотландском наречии. — Не ожидала вас здесь увидеть.
Все считали меня Ником Дракосом, греческим писателем, который нуждался в уединение и тишине для работы над следующим романом.
— Я решил сегодня ненадолго отлучиться.
— Это хорошо. Такому молодому парню, как вы, нужны физические упражнения. Скоро закончите вашу книга?
— Трудно сказать. Я не очень быстро пишу, — вернее, даже медленно. Я не знаю ничего о том, как написать роман.
— Самое главное закончите. Что будете пить?
— Кампари и содовую.
— Конечно, — она начала суетиться за барной стойкой.
Глубокий мужской голос сказал что-то на гэльском языке, садясь на табурет рядом со мной. Миссис Кэмпбелл улыбнулась ему и кивнула,
