стоит рассказать с самого начала, — вздыхает пресвятой Аарон, продолжая вглядываться вдаль, сложив руки за спиной. — Я шёл к этой должности долго. Слишком долго. Я кропотливо работал и служил Господу своему.
Замок поддаётся и тихо щёлкает. Я чуть не визжу от радости и гляжу на Тиарго с победоносной улыбкой. Лис снисходительно усмехается и пытается по-отечески чмокнуть меня в лоб. Позёр! Я уворачиваюсь от вытянутых в трубочку губ и очень выразительным взглядом показываю рыжему на пресвятого.
Со стороны может показаться, что мне плохо, и от этого мои глаза вываливаются из орбит, но Тиарго понимает меня правильно. Мигом перестав валять дурака, он деловито кивает и крадётся в сторону Аарона Хоудона.
«Давай, мой мальчик, сделай этого холеного красавчика!», — мысленно желаю я удачи рыжему. В том, что Тиарго быстро справится со служителем господа, я не сомневаюсь. Главное, застать его врасплох. А это мой друг детства умеет как никто другой. Вся наша жизнь до определённого возраста и значительная часть нашей нынешней жизни проходила в крадущемся режиме, и стоило признать, что Лис преуспел в этом гораздо больше меня.
— И сейчас, когда в моих силах изменить мир к лучшему, когда я так близок… — тем временем продолжает пресвятой Аарон.
Тиарго перехватывает открытый наручник на манер кастета и даже успевает им замахнуться.
— Как же я устал, — резко меняет тему глава энтелонской церкви.
Пресвятой молниеносно разворачивается, перехватывает занесённую над его головой руку рыжего. Это происходит настолько быстро, что Лис не успевает сделать ничего, кроме как удивлённо моргнуть. С отпечатком скуки на лице Аарон Хоудон совершает серию быстрых, как арбалетный болт, ударов ребром ладони в шею и голову Тиарго, и завершает избиение мощным ударом в живот.
Если бы мои руки не были до сих пор скованны за спиной, я бы закрыла рот ладонями, чтобы не заорать от ужаса. Но руки обездвижены, и я не могу сдержать вопль, глядя, как друг сползает к ногам жуткого и опасного мужчины, а тот лишь раздражённо приглаживает длинными пальцами чёрную прядь, выпавшую из идеально уложенной причёски.
Тиарго всегда был лучшим. Ему приходилось быть таким, чтобы выжить. Он лучше всех дрался, лучше всех бегал, лучше всех залезал по стенам. Даже в своих мечтах Лис был лучше всех уличных детей. Все мы мечтали просто выбраться из той грязи, которая окружала нас ежедневно, а Тиарго хотел летать, хотел воспарить над теми, кто всегда был выше нас, хотел создать крылья для нас обоих, не только для себя. Он мог быть ненадёжным, рассеянным, раздражающим, представал передо мной разным — грустным, больным, подавленным, подверженным дурному влиянию… Но я ещё никогда не видела его настолько поверженным и разбитым. Он всегда умел или победить, или выкрутиться и убежать. А сейчас он лежит на полу, пытаясь восстановить дыхание, и над ним белоснежной нерушимой скалой возвышается тот, кто его победил. И именно эта картина пугает меня сильнее всего.
Глава 6
Криста
Пресвятой Аарон переступает через скрюченного Тиарго, и его сутана на миг саваном накрывает моего друга. Мой пронизанный страхом мозг подбрасывает совершенно жуткие сравнения. А мужчина идёт ко мне неотвратимо, не отводя беспристрастного взгляда от моего лица. Словно он страшный хищник, от которого у меня нет ни единого шанса сбежать.
Я невольно пячусь, но сразу же натыкаюсь на невидимую стену. Проклятый маг! Или как они себя называют? Носители чистого света? Дальше бежать мне некуда.
Священник подходит ко мне так близко, что я могу разглядеть тонкую морщинку, прорезающую его щеку так, словно с лица этого человека редко сходит улыбка. Но это просто не может быть так. Черты Аарона Хоудона вытесаны из камня, пусть рукой гениального мастера, пусть из прекрасного, уникального, идеального, но камня. И такие же камни — льдистые, холодные и безразличные, у него вместо глаз. Их взгляд заставляет моё сердце трепетать от страха, будто мне снова десять лет, и я одна на улице, потому что ещё не встретила Тиарго.
— Если бы ты знала, как я устал от этого, — он поводит плечом, видимо, имея в виду всё вокруг. — От лжи, глупости, коварства… Я смотрю на это, и иногда меня посещают ужасные, греховные мысли. Знаешь, что я думаю?
Он впервые с момента нашего здесь появления смотрит на меня так, словно ему действительно интересен мой ответ и я сама. Я опасливо качаю головой и облизываю губы, пытаясь не задохнуться от энергии власти и могущества, которые волнами изливаются из пресвятого Аарона.
— Я думаю, что я не справлюсь, — приблизившись к моему уху, отчего моей кожи касается неожиданно горячее дыхание, доверительно шепчет он. — Но думать так — это поддаваться сомнению. Сомнения грешны в моём случае.
От него пахнет совсем немного свежестью и пряностями, а сквозь этот аромат едва ощутимо пробивается запах его кожи. Такой, что отдаётся зудом на корне языка и тяжестью внизу живота. Моё сердце пускается вскачь, тарахтит о рёбра так громко, что этот пугающий мужчина точно это слышит. Что со мной происходит рядом с ним⁈
— Что вы от нас хотите? — я зажмуриваюсь, стараясь избавиться от этого ужасающего чувства, которое рождается во мне прямо сейчас. А после распахиваю глаза и пытаюсь выглянуть из-за плеча клирика, чтобы выяснить, что там с Тиарго, но мужчина с каменным взглядом будто специально закрывает собой весь обзор.
— Не от вас, — глядя на меня из-под густых чёрных ресниц, поправляет Хоудон. — От тебя.
— От меня? — совсем сбившиеся с толку мысли никак не могут ухватить суть сказанного.
— Да, Криста, — вкрадчиво и медленно проговаривает он. — Мне нужно, чтобы ты отправилась в некое путешествие. Со мной.
— Что? — я вновь хочу найти взглядом друга. — Я не понимаю… Почему я? И куда ехать?
— А тебе не всё ли равно? — вдруг совсем просто и даже немного по-хулигански улыбается Аарон Хоудон, чем совсем лишает меня возможности выстроить логическую цепь нашего разговора. — Разве тебя здесь что-то держит?
— Я не…
— Понимаешь, — ещё шаг ко мне. — Тебе нечего здесь делать. Здесь ты так и будешь всего лишь воровкой. А со мной ты хотя бы увидишь мир.
Он словно читает мои мысли. Да, всё чаще я думала именно об этом. Здесь с Тиарго что бы я не делала, я всегда останусь всего лишь подросшей сиротой, которая так же, как и раньше от чего-то бежит и ворует, чтобы выжить.
В душе я завидую другу из-за его невероятной тяги к полётам.
Когда-то мы мечтали об этом
