всей компанией мы, доверившись вкусу Кондо, отправились на бешено крутящийся вокруг своей оси аттракцион.
— Катапульта! — скомандовал Никиширо Кусэй, стоило нам покинуть предыдущий аттракцион.
— Не слишком ли большая нагрузка, ребят? — спросила Акихибэ Акико.
Большая. Даже слишком. Но моя компания чувствует себя превосходно, потому что я контролировал их сердечно-сосудистую систему с помощью лекарских навыков. А поскольку Кагари, Акико и Кусэй катаются со мной, им можно без вреда пройтись почти по всем аттракционам.
Но если в компании нет способного лекаря с развитыми «анализом» такой трюк лучше не повторять.
— Пойдёмте на катапульту, — кивнул я. — Пусть каждый выберет по аттракциону на свой вкус.
— Горки! Знаменитый «Громовой дельфин»! — воскликнула взбудораженная после катапульты Акико. — Говорят, людей на нём наизнанку выворачивает!
— Меня уже выворачивает… — прошептал Кондо Кагари, держась за живот.
Я чувствовал себя, как сопровождающий школьников учитель. Приходилось неотрывно следить за каждым. После того как мы выполнили желание Акико и прокатились на «Громовом дельфине», вся наша команда дружно рухнула на скамейку.
Все охрипли от криков и дышали так, будто пробежали не один километр.
— Кто-то из вас постоянно хватал меня за руку на крутых поворотах, — подметил я.
— Это была я, — улыбнулась Акико.
— Это — я, — одновременно с ней ответил Кагари, из-за чего Кусэй и Акико одарили коллегу удивлёнными взглядами.
— Тендо-кун, все уже выбрали по аттракциону, а ты отстаёшь, — подметила Акихибэ Акико.
Я хотел было сказать, что в мои планы входило завершить марафон самым экстремальным аттракционом, который уже давно заприметил в другом конце парка, но мои глаза упали на фуд-корт и…
— Русская кухня! — воскликнул я.
— Что? — удивилась Акико. — Я не видел его в списке. Этот аттракцион относится к экстремальным?
— Смотря сколько съесть, — ответил я, заворожённо глядя на мелькающую над ларьком таблицу с меню:
«Щи»,
«Блины»,
«Пельмени».
— Ух, сейчас бы пельменей с уксусом… — прошептал я.
— Эй, ребят, Тендо-кун какое-то заклинание читает, — рассмеялась Акико.
— Не обращайте внимание. Я просто читал меню в ресторане, в который мы с вами сейчас пойдём, — сказал я, осознав, что предыдущая фраза была сказана мной на русском.
— Русская кухня? — удивился Кондо Кагари. — Странный выбор. Никогда не пробовал. А что там?
— Сейчас узнаешь, — улыбнулся я. — Подберём на любой вкус.
Уже начало темнеть, когда мы закончили трапезу. Мой мозг переживал сразу несколько противоречивых механизмов. С одной стороны, я удовлетворил свою ностальгию, но с другой дал телу японца попробовать что-то, чего ранее он никогда не пробовал.
Вот это действительно — настоящий эустресс.
— Ну что, ребят, домой? — спросил Кондо Кагари. — Я лично уже накатался!
— А может, всё-таки заглянем в квартал красных фонарей? — спросил Никиширо Кусэй. — Я очень давно хотел там побывать.
— Я уже точно не смогу, — помотал головой Кондо Кагари. — Я обещал сегодня вечером заглянуть к Йоко-тян.
— Ах ты! — усмехнулся Никиширо. — Завидую тебе, Кагари-кун.
— Я бы составил компанию Кусэю-куну, — сказал я и взглянул на Акико. — Что скажешь, Акико-тян?
— Мне торопиться некуда! — улыбнулась она. — Давайте ещё погуляем.
Мы попрощались с Кондо Кагари и направились в сияющий и загадочный квартал красных фонарей.
* * *
Двое вышедших их дешёвого бара мужчин наблюдали за только что вошедшими в квартал красных фонарей молодыми людьми. Один из них докурил сигарету и бросил её себе под ноги.
— Что думаешь насчёт этой троицы, Рёджи? — спросил он своего спутника.
— У этих деньги точно водятся. И девка у них симпатичная.
— Тогда чего мы ждём? Пошли познакомимся.
Глава 3
Прогуливаясь по Кагурадзаке, мы с Акихибэ Акико и Никиширо Кусэеем делились познаниями о том, что из себя представляет такое загадочное явление, как квартал красных фонарей.
Обычно этот квартал представляет собой традиционный участок улицы в Японии, который полностью посвящён развлечением для взрослых. Бары, стрип-клубы, проституция — и прочие «прелести» ночной жизни.
Есть два «но», которые стоит учесть, гуляя по такому кварталу. Первое «но»: проституция в Японии уже давным-давно запрещена законом, и теперь такие кварталы должны представлять скорее культурную ценность.
Однако есть и второе «но»: традиции порой сильнее законов, и на деле старинная профессия никуда не делась, просто её умело покрывают. А иногда и вовсе не скрывают, просто весь этот бизнес принадлежит определённым родам Якудзы.
Якудза же, в свою очередь, имеет связи как в полиции, так и в правительстве, так что проблем с покрыванием своих заведений не имеет.
— Эх, всё-таки в исторических справочниках этот район описывается куда красочнее, — разочарованно вздохнул Никиширо Кусэй.
— А чего ты ожидал? — усмехнулась Акихибэ Акико. — Что здесь повсюду будут гейши и прочие радости жизни феодальной Японии?
— Нет, просто… — замялся Кусэй. — Ожидал другого. Те же пьяницы, те же девушки лёгкого поведения. Ничего, что напоминало бы традиционные забавы нашей нации.
— А я вижу, ты увлекаешься историей, Кусэй-кун? — подметил я. — Сначала рассказал нам о соседних двух районах, теперь расстраиваешься о несоответствии этого квартала историческим сводкам. Ты меня удивил.
— А что тут удивительного? — пожал плечами Никиширо. — Если я уролог, значит, я не могу интересоваться историей? Я ещё и космосом увлекаюсь! Вы, может, и считаете, что я какой-нибудь недалёкий, но вообще-то я — многосторонне развитая личность!
— Успокойся, Кусэй-кун, никто так не считает, — ответила Акико. — Кроме меня, возможно.
— Эй! — послышался чей-то голос за нашей спиной. — Молодые люди, подойдите-ка сюда!
Я оглянулся и заметил, что за нами следуют двое мужчин. Шаткая походка, нагловатый взгляд. Плохи дела. В лучшем случае — обычные пьяницы, только что вышедшее из какого-нибудь бара, а в худшем — члены якудза.
Хотя, насколько мне известно, якудза не трогает гражданских без веской причины.
— Что этим придуркам надо? — прошептала Акико, прижавшись ко мне.
— Твою ж мать, — выругался Никиширо Кусэй. — Мы влипли.
— Успокойтесь оба, — посоветовал я. — Пока не влипли. Мы ещё не знаем, что этой парочке от нас нужно.
На этом участке улицы, как назло, было безлюдно. Лишь у некоторых заведений шумели отдыхающие, хотя доверия мне не внушал никто из них.
— Это
