зайти. Но сейчас его нет на месте. Он открывает новый объект.
Я поникла, сжимая ручку дочери.
— Ох, мне стоило позвонить заранее, — пробормотала я, ругая себя за глупость. Будто генеральный директор огромного холдинга должен сидеть в своем кабинете и ждать, когда я соизволю явиться с решением.
— Все в порядке, — девушка махнула рукой, — Меня зовут Лена, я проведу вас в отдел кадров и покажу, где находится детская комната.
Ариша подергала меня за руку, чувствуя тревогу. Я присела на корточки и чмокнула ее в щеку.
— Игровая, малыш, это просто игровая. Если тебе там не понравится — мы уйдем.
Зарядившись моей уверенностью, дочка согласно кивнула и улыбнулась, от чего на ее щеках расцвели милые ямочки. Я снова поцеловала ее и поднялась.
— Вы сказали про отдел кадров…, — начала я, но Лена меня перебила.
— Да, Михаил Игоревич сказал, что вы будете у нас работать, — девушка кинула мимолетный взгляд на мою сумку, — Вы принесли документы?
Мне захотелось нервно рассмеяться, но я сдержалась. Ланской знал, что я соглашусь. Это так самоуверенно с его стороны! Но делать нечего, ведь я действительно принесла документы.
— Да, все со мной, — сказала я, — Но сначала мы хотели бы посмотреть игровую.
Лена понимающе кивнула и повела нас через офис.
На автомате я стала высматривать глазами Никиту, но того не было. Заметив мой взгляд, Лена пояснила:
— Никита Григорьевич тоже на объекте.
— Понятно, спасибо.
Чувствовала себя глупо. Притащилась в офис мужа с ребенком, чтобы воспользоваться сомнительной преференцией от босса. Стал бы он нанимать меня, если бы не вся эта ситуация? Вряд ли.
Мы дошли до конца помещения. С одной стороны была просторная застекленная аудитория, завешенная шторами. Напротив комнаты, прямо на открытом пространстве, была устроена небольшая детская площадка.
Мы вошли в застекленную комнатку, и я одобрительно ахнула. Большое светлое пространство было наполнено уютом, каких и в частных садах не встретишь. Две приятные женщины — вероятно, педагоги — помогали пятерке детей делать аппликацию. Малышня хохотала, размахивая цветной бумагой, так что даже Ариша заинтересовалась.
Она привстала на носочки, чтобы рассмотреть, что же происходит у ребят за столом.
— Хочешь поиграть? — спросила я осторожно.
Одна из воспитателей заметила нас и, дружелюбно улыбнувшись, подошла ближе. Кивнула мне в знак приветствия и присела, чтобы поздороваться с Ариной.
— Привет, я Анна Викторовна, — мягко произнесла она. Ариша на автомате прижалась к моей ноге, — Мы тут делаем открытку. Хочешь посмотреть?
Дочка подняла на меня глаза. Я улыбнулась подбадривающе.
— Я рядом. Пойди посмотри.
Нерешительно Арина отошла от моей ноги и, взяв Анну Викторовну за руку, прошла к столу. Не успела я и глазом моргнуть, как моя нелюдимая дочь ухватилась за клей и принялась усердно намазывать кусок бумаги.
Может, мы слишком быстро сдались, решив не отдавать ее в детский садик? Может, на самом деле ей нужно общение?
Лена оставила меня. Я присела на скамеечку и стала наблюдать, за Аришей. Скоро ко мне подошла вторая воспитательница — Лилия Марсовна. С ней мы обсудили детали адаптации, порядок дел в детской комнате и характер моей девочки.
Я не заметила, как пролетел час, пока Арина, вовлеченная в игру, водила хороводы и пела «Каравай» мальчику, у которого сегодня оказался день рождения.
— Ариш, можно я схожу к тете подписать бумажки? — осторожно спросила я, когда смогла выловить дочку из игры. Уходить, не предупредив, было бы слишком жестоко. — Я быстро вернусь.
— Вернешься? — строго спросила Арина, крепко держа меня за руку.
— Конечно, моя родная, — я чмокнула ее ладошку.
— Ариночка, а мы сейчас будем устраивать соревнования, — Лилия Марсовна уже выкладывала на полу поролоновые валики и длинные тряпичные трубы-лабиринты, выстраивая целую полосы препятствий для активных детей, — А потом будем пить кефир! Давай с нами? Мама быстро придет.
Ариша снова глянула на меня, и я кивнула, подтверждая слова воспитателя.
— Только не опаздывай! — дочь позволила поцеловать себя в нос и побежала помогать детворе расставлять мягкие валики.
Одухотворенная, я выскочила из кабинета и, не оборачиваясь, понеслась в отдел кадров, который был практически за углом. Там меня ждало неожиданное тестовое задание на перевод и даже небольшое интервью на французском языке. Я так растерялась, будто действительно поверила, что Ланской может взять меня переводчиком, просто поверив на слово.
Но, несмотря на растерянность, я отлично справилась, от чего только больше гордилась собой. Внутри стучало предвкушение чего-то грандиозного, ведь долгих три года я не могла радоваться из-за своих достижений, потому что наибольшими достижениями были хорошо удавшиеся сырники или порядок, продержавшийся дольше двух часов.
Все три года я гордилась дочкой, мужем — кем угодно еще, но только не собой.
И сейчас, выполнив сложные задания и получив подписанный трудовой договор, я была на седьмом небе.
Дела в отделе кадров заняли почти полтора часа, и я переживала, что Ариша встретит меня плачем и обвинениями, но, когда я остановилась у большого телевизора, который висел снаружи детской комнаты и отображал, что происходило внутри, я не поверила своим глазам.
Моя девочка допивала кефир, закусывая печеньем, и хвасталась девочке своим браслетиков. А та показывала ей свою заколку. Мой ребенок взаимодействовал с другими детьми! От счастья я готова была разорваться на тысячу кусочков. И обязательно сделала бы это, если бы не приятный низкий голос, внезапно раздавшийся за спиной.
— Рад, что ты здесь, Виктория.
Я обернулась и, увидев Ланского — как всегда безупречного: в выглаженных брюках и белой рубашке, ощутила, как лицо заливает румянцем. Как и всегда, когда он смотрит на меня так…
— У вас очень хорошая детская комната, — смущенно пробормотала я, снова отвернувшись к экрану, на котором Ариша о чем-то увлеченно говорила с воспитателем.
Мужчина пропустил мою похвалу мимо ушей. Вскоре я ощутила тепло за спиной. Ланской приблизился настолько близко, что у меня перехватило дыхание от волнения, но я не смогла отступить в сторону, охваченная силой его влияния.
Большая ладонь легла на мою талию, и я вздрогнула. Постаралась отыскать внутри себя возмущение и дать отпор, но тело, не растратившее вчера потревоженного желания, теперь само рвалось навстречу порочному чувству. Кроме того, Ланской был слишком привлекателен, и бороться с ним, когда он так близко, было чудовищно сложно.
Мужчина склонил голову, его дыхание лизнуло мое ухо.
— Земцов сказал, что ты согласилась на мое предложение, — шепнул он, запуская по моему телу змейки мурашек.
— Да, — коротко вымолвила я, прикрыв глаза от удовольствия.
Что, если отпустить разум и поддаться искушению? Воспользоваться тем, что муж сам хочет этого. Хочет подложить меня под
