свидетельства бесследно уничтожить,
И свидетелей, конечно, расстрелять.
В лагеря отправить по этапу
Всех, кто видел что-то или знал.
Тех, кто мимо шёл совсем случайно,
Или, вовсе, в стороне стоял.
Всех Компартия направит, всё одобрит –
Неизменный гегемон и рулевой!
И на новеньком асфальте будут танцы
Срочно! Завтра! Под оркестр духовой!
Только беленькие праздничные туфли
Будут к чёрному асфальту прилипать…
Сколько их? Таких «Новочеркассков»,
О которых, нам не надо знать?
На костях российского народа
Натанцуется, не раз ещё, и всласть,
Опьянённая, как-будто, самогоном -
Безнаказанностью варварская власть!
Суд истории опять не состоялся,
Значит, снова будет снайперу приказ
И расстрел невинных повторится,
И распнут народ и «впрок» и «на заказ»…
Снова страшные истории страницы
Перепишут, переврут и исказят!
В чём, скажи, противоядие, о, Боже!
Если беззаконье – это яд.
Справедливого пошли, Господь, отмщенья
Тем, кого никто не наказал,
Тем, кто посылал на преступленье,
Тем, кто преступленье совершал.
«Камень на Крови», как камень в сердце –
Жуткое наследье СССР!
И снести его хотел однажды
Генерал – Новочеркасска мэр.
Не свершилось варварство, а значит -
Не покинул нас ещё Господь!
Может, сможет жить совсем иначе
Мой великий, властью преданный, народ!
В южном небе, над казачьим краем,
Звёзды снова яркие взойдут.
Души светлые, невинные из Рая,
Нас простят, а может, и поймут.
Трусость нам простят и малодушье,
То, что «хата с краю» нам простят.
И казачьи слёзы, горькою росою,
Падают на землю много лет подряд…
Журавли вернуться в край Донской весною,
Только не вернутся те, кого уж, нет…
«Казаков враждебный класс не пролетарский,
Вырубить под корень» издан был декрет…
На крови возросшую ветер рожь колышет,
В водах Дона месяц тихо утонул,
О Стране – Отчизне, о России Бога
Доблестный казачий молит Есаул!
Глава 13
«Пролетарский рай»
Братскою могилою стала Русь казнённым
Без суда и следствия… Вот она -свобода !.
И расстрельные в Кремле подпишет списки
Главный враг советского народа.
Кто он,вурдалак и небожитель!
Он какого племени и какого рода?
С гор спустился каменных, в Кремль краснокаменный.
Вожаком был стаи, стал вождём народа.
И шакал голодный жрёт да не нажрётся,
Рыщет с окровавленной по России пастью.
Русской кровью зверь тот хищный не насытится,
Так, как не насытится безраздельной властью.
Родина советская – диктатура красная,
Цитадель террора, произвола, фальши.
Неугодных шлёт она из Москвы, из Питера,
За “101-ый километр”, ну а чаще – дальше.
И колючей проволокой, словно паутиной,
Вся страна опутана, ужасом объятая.
Мало “политическим” 58-й Статьи,
Вот им “недобитым” и 70-я.
За стихи крамольные был наказан строго
Громким, показательным был над ним процесс.
Над врагом народа, вслух сказать посмевшим:
О Новочеркасске, о КПСС.
Умоляла мама, не пиши, сыночек!
За такую правду, ты получишь срок…
А потом бежала босиком по снегу,
Не догнать ей было Чёрный воронок.
Мать свою он больше никогда не видел,
Навсегда запомнил он её такой.
На снегу босую, в лёгонькой сорочке,
С толстою растрёпанной русою косой.
Худенькие плечи ветер обдувает,
И уносит розовый вязаный платок.
Как теперь уносит тучу грозовую,
Вслед за журавлиным клином на восток.
Вспоминает снова он барак холодный…
Лязганье засовов и баланды вкус…
И посылку с чаем и письмо от матери,
То письмо, которое помнит наизусть.
В нём просила мама: Выживи сыночек!
Внуков ты и внучек мне пообещай!
Дал он обещанье, да его не выполнил,
Ведь остыло сердце так, как в кружке чай.
И писала мама: Срок он не резиновый!
Боль имеет меру, не на век тюрьма…”
Мать врага народа – тоже враг народа…
Где-то на этапе умерла она.
Он бежал из лагеря по тайге сибирской,
Топями, болотами шёл немало дней.
И по льду непрочному, уходил в Финляндию,
Навсегда прощаясь с родиной своей.
Он потом напишет обо всё об этом,
Этот враг народа – подлый клеветник.
Назовут крамолою на советской родине,
Эмигранта русского изданный дневник.
Тот бестселлер сделает знаменитым автора,
Бывшего советского беглого ЗК.
На чужбине ждут его деньги и признание,
Ждут его на родине лагерь и тайга.
Он пошёл пешком бы вслед за журавлями,
В Таганрог на родину навсегда домой.
Только снова слышит лязганье засовов,
И команду “Целься!” прямо за спиной.
За стихи о родине был лишён он родины.
Правда – не крамола, правда – то что есть!
58-я и 70-я!
Кто стоял за правду – тот не мог не сесть.
Ах, зачем ты, мама, обманула сына?
Нет у боли меры на Земле пока…
На Восток да с Запада улетает туча,
Застилая белые в небе облака.
Журавли курлычат, скоро в путь-дорогу,
На восток – в Россию, там им гнёзда вить.
Родину любимую он давно простил уж,
А она не может до сих пор простить.
Клину журавлиному машет он рукою,
Каждую весною, вот уж двадцать лет.
Журавлей он просит Матери-России,
От детей отверженных передать “Привет”
Журавли вернутся в край родной весною,
Только не вернутся те, кого уж нет.
Всех врагов народа и страны советской,
Вырубить под корень издан был декрет.
Разве русский стать предателем хотел
Для России, иль врагом народа?
Он не мог реки кровавой переплыть,
Он искал в реке кровавой этой брода.
Рай коммунистический на тюрьму похожий,
Узнику тюрьму не полюбить.
Как страны быть сложно патриотом,
Той в которой невозможно жить.
От стены до стеночки – вот предел свободы.
За побег из СССР – расстрел,
чтоб советский гражданин покинуть,
Рай коммунистический не смел.
Зная это, всем рискуя всё теряя,
Жизнь саму готовые отдать
Из Коммунистического рая,
Будут узники на волю убегать.
Лесом уходить через границу,
Прыгать с лайнера собой ломая лёд.
Море чёрное переплывать на шлюпке,
Угонять российский самолёт.
Покидать единую Отчизну,
Мать, отца, друзей, родимый край
Поездами, лодками, кораблями, баржами….
Ад, прощай, кромешный – «Пролетарский Рай»!
Глава 14
«Этот гениальный враг народа»
Первомай, шары, цветы, знамёна…
Пятилетку – снова в сжатый срок!
У стены расстрельной диссиденты –
Правосудия взведён курок!
И культуре, и науке, и искусству
Строй советский надо прославлять!
Партия решит кому как надо:
И писать, и рисовать, и танцевать!
Ну,
