— Давайте сначала посмотрим, как обстоят дела.
— Значит, вы беретесь за мое дело? — Впервые на ее лице проявилось выражение истинного чувства, детской радости.
— Я поговорю с господином Малером.
— Вы не должны сообщать ему, что именно я поручила вам это.
— Строжайшая тайна, уверяю вас.
Внезапно она встала, протянув ему руку.
— Климт был прав, говоря о вас. Он сказал, что вы удивительный. Я тоже так думаю.
Подхватив ее маленькую руку, адвокат был удивлен силой ее пожатия.
Когда Альма выходила из комнаты, Берта кивнула ей, не выказав своего присутствия никаким иным образом.
Они выждали с минуту, пока не закрылась наружная дверь конторы.
— Итак? — вопросительно промолвил адвокат.
— Она неважно слышит.
— Что?
— Только не говори мне, что ты тоже туговат на ухо.
— Почему ты так считаешь?
— Эта невинная манера нагибаться через стол, как будто быть поближе к тебе. Причина совсем не в этом. У нее посредственно обстоят дела со слухом. У меня была школьная подруга, которая пользовалась такой же уловкой и с таким же воздействием на юношей.
— Я уверяю тебя, — заговорил было он.
— О, не беспокойся, Карл. Она — привлекательная штучка, надо отдать ей должное. И элегантная. Нелегкое сочетание для женщины.
— А что ты думаешь о ее истории?
Берта сложила вместе свою тетрадь для заметок и карандаш.
— Несомненно, воображение у нее чрезвычайно развитое. Но ведь погибшее сопрано действительно было, не так ли?
— Итак, ты полагаешь, этим стоит заняться?
— Разве имеет значение то, что я думаю? Ты же, собственно, пообещал это девушке. И к тому же бесплатно.
Он чувствовал себя дураком.
— Да, похоже, я так и сделал.
Жена прошла через комнату к нему и потрепала его по щеке мягкой теплой ладонью.
— Не беспокойся, Карл. Я уверена, что она уже обвела вокруг своего пальчика и немало других мужчин.
Вертен и его жена сегодня обедали в городе, посетив один из их любимых кабачков, расположенный за пару домов от адвокатской конторы. «Старая кузница» была непритязательным и уютным заведением с меню, меняющимся ежедневно. Сегодня подали суп с фрикадельками из говяжьей печени, за которым последовал пряный гуляш с гарниром из вареного молодого картофеля. За обедом они пили красное вино из Бургенланда; оба предпочли обойтись без десерта. Вместо этого они заказали по маленькой чашке кофе и посидели, обсуждая утренние события и планируя послеобеденное время.
Вертен после ухода фройляйн Шиндлер решил не мешкать и связался по телефону с Придворной оперой, пытаясь поговорить с директором. Ему ответили, что сегодня Малер находится дома по причине жестокой ангины. Он попросил домашний номер телефона Малера и получил его по праву адвоката. На этот звонок ответила женщина, которая оказалась одной из сестер музыканта, Жюстиной Малер. Она была главной домоправительницей и, судя по ее манере дотошно выспрашивать Вертена о цели предстоящей беседы, еще и охранником. Он сослался на важность и конфиденциальность запрашиваемого посещения — и в конце концов смог добиться назначения встречи на два часа пополудни.
— К этому времени Густав уже должен будет проснуться от послеобеденного сна, — сообщил скрипучий голос на другом конце провода. — В противном случае вам придется подождать.
Он попрощался с Бертой, которая отправилась для послеобеденной работы в детском благотворительном заведении в Оттакринге. День выдался для пешей прогулки: легкий ветерок с высоко плывущими облаками в небе цвета яйца малиновки, как будто с вида города, написанного Беллотто.[21]Проходя по тихим мощеным переулкам внутренней части города, Вертен испытывал чувство полной гармонии между собой и окружающим его миром. У него было все, что ему было нужно сегодня: любовь добропорядочной женщины, вкусный обед в животе, идеальный день, чтобы побыть на воздухе, а в конце прогулки возможное дело для расследования.
Квартира Малера располагалась как раз за Рингштрассе, на Ауэнбруггерштрассе, в коротком переулке, ведущем в Реннвег, дипломатический квартал около Бельведера.[22]Направляясь к Шварценбергерплатц, Вертен вспомнил о том утре, когда он и его старый друг, криминалист Ганс Гросс, незваные ночные гости эрцгерцога Франца-Фердинанда, покинули расположенный там дворец.[23]
Квартира Малера фактически располагалась на углу квартала Реннвег, за несколько шагов от Нижнего Бельведера. Дом был построен Отто Вагнером,[24]и на этом здании лежала печать раннего стиля архитектора с декоративными панелями в нишах по углам и линиями схожего орнамента фризов, украшающих окна четвертого и пятого этажей.
В соответствии с требованиями современности оно было оборудовано лифтом, на котором Вертен решил подняться, ибо нога давала знать о себе после путешествия сюда. Пока подъемник вез его на пятый этаж к квартире Малера, адвокат растирал свое негнущееся колено. После второго стука дверь открыла копия композитора, но в женском варианте. Ее волосы были такими же всклокоченными и жиденькими, нос — ястребиным, а взгляд глаз — слегка затуманенным и хищным. Она была одета в отнюдь не белоснежную блузку с широким галстуком, на талии белый пояс стягивал широкую юбку, которая выглядела так, как будто ее сшили из парусины.
— Вы, должно быть, господин Вертен, — предположила женщина.
— Да. — Адвокат был не совсем уверен, каким образом обращаться к ней: «Милостивая государыня?» Неписаные правила превращали «фройляйн» в «фрау», если она все еще была не замужем в возрасте тридцати лет или около того. Это «около того» всегда смущало его. Вместо устного приветствия Вертен выбрал рукопожатие.
— Полагаю, вы желаете войти.
С этими словами она повернулась, предоставляя ему самому закрыть за собой дверь. От входа в обоих направлениях ответвлялись короткие темные коридоры с прилегающими к ним несколькими комнатами. Жюстина Малер проследовала через двойные двери из красного дерева, расположенные прямо перед ней. Когда они открылись, Вертен оказался во внутренней прихожей, которая была намного просторнее и лучше освещена и выходила на второй ряд комнат. Финансовые дела директора Придворной оперы явно обстояли неплохо, если он мог позволить такую роскошную квартиру всего лишь для себя и своей сестры.
