лицами, в воздухе веяло поражением.
– Кто-нибудь мне объяснит, что произошло со спичками? – спросила Марта.
– Ошибка вышла, – Летисия покачала головой. – Ну кто из нас не ошибается! И потом, положение оказалось не из легких: было шумно, когда дон Сантьяго стал шептать мне, что за номер назвала девочка…
– Я вам очень четко сказал! – вмешался Сантьяго. – Так и сказал, 134.
– Ну ладно, не так и важно, кто из нас ошибся, – нервно продолжала Летисия. – Мне нужно было быстро запихнуть в коробок 134 спички, потом подменить коробок… Вот я и сбилась.
– А потом? – фыркнула Марта. – На танцах-то что пошло не так?
– Там всё шло идеально, – защищался Луис, – тютелька в тютельку.
Он встал и принялся показывать, как всё было.
– Мы с Марией Росой дома потренировались. Она с мальчишкой должна была появиться вот отсюда, а мы с Марой – отсюда. Три поворота, я приподнимаю руку – вот так! – оркестр умолкает, и мы меняемся. Всё шло просто идеально, лучше некуда. Я передал девочку Себастьяну. А то, что случилось дальше… это уж не моя вина.
– Они и пяти минут не продержались, – пожаловался Орасио. – Сразу было видно, что это у них не пошло.
– Может, мы слишком сильно на них давили, – вступила Летисия. – Они же еще совсем птенцы. Застеснялись танцевать на виду у взрослых. Но у меня есть еще одна идея. Я тут подумала…
Но Марта прервала ее (было видно, что ее переполняет досада):
– Да какой смысл? Мы даже детей не можем заманить в ловушку.
Мария Роса вскочила с возмущенным видом:
– Никакая это не ловушка, не говори так, я не допущу. Это попытка спасти Флорес! И я горжусь тем, что участвую в этом.
– Ну конечно, – поддержал ее Луис. – Мы же тут все понимаем: если б не благородная цель, мы бы ни за что не стали подтасовывать результаты конкурса. – Он откашлялся. – И, думаю, сейчас как раз подходящий момент, чтобы всем нам договориться – будем держать этот эпизод в тайне, другие ведь могут и не понять…
– Это заслуживает клятвы, – торжественно сказал Сантьяго.
В тот вечер Орасио всех удивил. Он сказал, что раздумывал о наших целях – что будет, если нам улыбнется удача, если наш план выгорит и правительство или дон Альфонсо оплатят асфальтовую дорогу.
– Ну, с этим всё ясно, – сказал Сантьяго. – Тогда к нам поедут туристы.
– А зачем им к нам?
– Как это зачем? – рассмеялась Мария Роса. – Флорес – прекрасное место.
– Но что мы можем им предложить? – настаивал Орасио.
– Озеро, горы, чистый воздух, цветы… Всю эту красоту, – сказала Марта.
– Но аргентинская Патагония вся сплошь состоит из озер, гор, чистого воздуха и цветов. Красоты тут хоть отбавляй, – сухо ответил Орасио. – Но зачем им ехать семьдесят километров до Флореса? Раньше у нас тут был хотя бы отель, мы предлагали туристам местную еду… А теперь что мы можем им предложить?
В комнате воцарилась тишина – удушающая, как пыль, которая поднималась на улицах днем.
– Вот об этом я и говорю, – продолжал Орасио. – Нам нечего им предложить. Надо что-то придумать, нужны идеи. И не обязательно дожидаться асфальта, чтобы начать их воплощать.
Раздался одобрительный гул. Луис воспользовался случаем и произнес небольшую речь – раз уж Орасио заговорил об этом, он не может не обратить наше внимание на плачевное состояние, в котором находятся дома и предприятия некоторых жителей Флореса. И, конечно, в кризис всем трудно, но туристов-то нельзя отпугивать.
Все снова умолкли, а после паузы торжественно обязались к следующему собранию подготовить идеи.
Прежде чем закрывать собрание, Летисия снова вернулась к Маре с Себастьяном. Она сказала, что через несколько дней в деревню приедет труппа странствующих актеров (сейчас они в Сан-Маркосе) и даст представление в клубе.
– Я отвечаю за организацию, – добавила она. – И я подумала, что, если все согласны, я могла бы устроить так… чтобы Мара с Себастьяном сели рядом. Может, на этот раз они разговорятся.
Предложение было принято единогласно.
9
Уж не знаю, в чём дело, но то ли все мы стали достойными жителями Флореса, то ли просто со скуки внезапно решили пойти на спектакль, который показывали в клубе. В Буэнос-Айресе каждые выходные шли десятки спектаклей, но мы никогда не ходили в театр. А тут наоборот – маленький странствующий театр устраивал представление в четверг вечером, и всеобщее воодушевление передалось и нам. Всем, кроме Лео, конечно: он посмотрел нам вслед со своей мерзкой иронической улыбочкой и веско сказал:
– Ну, развлекайтесь. Спектакль наверняка будет потрясный.
На этом этапе мне кажется, что Лео влюбился в собственный цинизм и уже не может без него обходиться. Но, хоть сам он этого ни за что не признает, мне кажется, я замечаю в нем кое-какие изменения. В прошлый понедельник какие-то мальчишки позвали его играть в футбол. Он вернулся и сказал, что поле – полный отстой, мяч никуда не годится, а местные футболисты, хоть и считают себя марадонами[5], на деле совсем деревянные. И тем не менее на следующий день он снова пошел играть с ними, так что, видимо, всё было не так уж плохо.
А что касается спектакля – я вынуждена признать, что прямо-таки потрясным его не назовешь, но всё равно было весело. Мы пришли за несколько минут до начала, большинство мест уже были заняты. У входа нас встретила Летисия и объявила, что взрослые сидят с одной стороны, а молодежь – с другой. Так что моих родителей она сдала на руки Росауре, учительнице, которая помогала ей всех рассаживать, а сама пошла провожать меня. Я заметила несколько свободных мест и, так как уже стали гасить свет, попыталась занять одно из них. Но Летисия повела себя очень странно.
– Нет! – выкрикнула она и схватила меня за руку. – Не сюда! – Несколько человек обернулись и удивленно на нее посмотрели. Тогда Летисия понизила голос: – Просто осталось одно очень хорошее местечко, во втором ряду.
Я не поняла, зачем она оставила мне такое хорошее место, но на вопросы времени не было. Стоило мне наконец сесть, как я обнаружила рядом того самого высокого парня с праздника цветов. Опять он. А я даже имени его не помнила. Он постригся еще короче и теперь выглядел даже хуже, чем в прошлый раз.
– Что-то мы с тобой часто сталкиваемся, – улыбка у него вышла странноватой из-за слишком больших зубов.
– Ага, вот это совпадение… – начала было я, но тут сзади раздался крик:
– Мара!!
Я обернулась. Сзади, через два ряда от меня, сидели Марсела и Лиза. Люди вокруг зашикали на них, потому что спектакль уже начинался, но Марсела не обратила на это внимания.
– Иди к нам, – крикнула она. – Мы тебе освободим место.
Она подтолкнула парня, который сидел рядом с ней, он встал и начал с трудом пробираться ко мне. Я пошла на его место. Все вокруг кричали нам, чтобы мы сели уже наконец и замолчали, но мы всё-таки провернули операцию – и слава богу, потому что с Марселой и Лизой я провела время куда веселей, чем если бы осталась рядом с тем дылдой.
Спектакль был скучноватый, но, пока он шел, я получила важнейшую информацию о своих будущих одноклассниках (похоже, все они собрались здесь). Например, я выяснила, что Кармен, в очках и с косичками, всегда получает только пятерки за все контрольные, а еще что у нее семь братьев, которые с нее пылинки сдувают. И что Мартин и Мерседес начали встречаться месяц назад и с тех пор друг от друга не отлипают. И что Рудольфа, невысокого, с квадратным лицом, уже дважды ловили на курении в школе.
Я бы предпочла, чтобы мне рассказали что-нибудь про кудрявого парня с невероятно зелеными глазами, который сидел позади меня, но спрашивать о нем не стала. Потому что я твердо решила пока не иметь никаких дел с парнями. Не хочу снова
