Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Сев в локомобиль, я первым делом отыскал флакон одеколона «Графский» и тут же вылил половину на себя, а половину на свою напарницу, чтобы хоть как-то отбить впитавшийся в одежду запах. Помогло не особо: запах разложения в салоне просто обрел более благородные ноты.
Вздохнув, я направил локомобиль на Васильев остров. Миновав мост Анны Второй и стоящий возле него роскошный дворец из бетона и чугуна, что некогда принадлежал ее всесильному фавориту князю Трубецкому, мы выехали на Восьмую линию.
Ариадна молчала, с интересом разглядывая проносящий мимо строй дорогих доходных домов. В тридцать, а то и сорок этажей, одинаково выкрашенные в черный, чтобы не был виден густо закоптивший их стены фабричный смог, здания компенсировали единство цвета своей архитектурой. Стремясь перещеголять друг друга в роскоши, они были украшены множеством башен и эркеров, причудливых шпилей и колоннад. Огромные декоративные прожекторы купали в потоках света украшающие дома статуи нимф и атлантов, а сотни лампы поменьше создавали на фасадах прихотливые узоры.
Я вел локомобиль дальше. Здания стали чуть пониже и попроще. Доведя машину до набережной Смолец-реки, я остановил ее у доходного дома местной лавры. Вскоре паровой лифт уже возносил нас на последний, двадцать первый этаж, где я и снимал свои апартаменты.
– Платье в мусор, – едва войдя, постановил я, оглядывая слипшиеся от крови кружевные манжеты Ариадны.
Распахнув шкаф, я бросил ей на руки свой старый серебристый мундир духовно-механического училища.
– Завтра найдем что-нибудь получше, а пока – что есть.
Отмывшись и сменив одежду, я велел служанке подать чая, не жалея, как и обычно, сахара с бергамотом и, расположившись в кресле возле окна, принялся ожидать, пока приведет себя в порядок Ариадна. Уже вечерело, я сидел в темноте, смотря, как на далеких колокольнях вспыхивают первые прожекторы. Мне предстояло о многом подумать.
Шум воды стих, и Ариадна присоединилась ко мне. Я не смог сдержать улыбки: невысокий механизм утонул в сукне моего мундира. Впрочем, улыбки машина не увидела: из-под закатанных рукавов виднелись все еще раскрытые пальцы, и Ариадна деловито вычищала лезвия одним из моих полотенец.
– Впечатляющие у тебя коготочки. – Я отпил чай и указал Ариадне на соседнее кресло. – Вскрыли беднягу, как устрицу.
Я помедлил, продолжив рассматривать длинные полосы металла.
– Или как того несчастного дознавателя. Зачем ты это сделала?
Щелкнуло, и Ариадна подняла голову, в ее светящихся синим глазах читалась что-то невыносимо тоскливое.
– И я не буду говорить об этом с вами. Вас произошедшее не касается. Тем более что это было до того, как инженеры перенастроили мои алгоритмы.
Повисло молчание. Долгое и тяжелое. Когда я наконец уже решился что-то сказать, Ариадна вдруг продолжила:
– Виктор, вы знаете, в чем самое главное отличие человека от машины? Если разобрать человека, то назад его уже не соберешь... И потому... Я очень завидую вам, людям. Вы знаете, Виктор, сколько раз они меня разбирали? Едва я сделаю что-то не так, как они снова приходят за мной и перебирают меня по винтику. Перенастраивают мою голову. И после я всегда становлюсь другой, совсем другой, не такой, как была раньше. Абсолютно чужой для себя. А они перебирают и перебирают меня. А я же просто выполняю то, что они сами предписали мне делать своими же программами. Я же даже не понимаю, что делаю неправильно… – Ее плечи вздрогнули в почти человеческом жесте. – Знаете, Виктор, раньше я очень боялась сделать что-то не так, ошибиться, дать им повод снова залезть в мою голову. А сейчас… Если бы я была человеком, я бы сказала, что я устала. Невыносимо устала от всего этого.
1000
– Устала она, консерва недоделанная, – поручик Бедов сплюнул, выслушав мой пересказ. – Виктор, ты я гляжу, забыл, с кем дело имеешь. Эта твоя Ариадна – не человек, да что не человек, она ж даже не женщина. Робот. Самоходная вычислительная машина. Которая поумнее, кстати, тебя будет. И которая понимает, что от тебя будет зависеть, перетрут ей мозги в порошок через пару месяцев или позволят работать дальше. Не давай ей себя разжалобить.
– Меня невозможно разжалобить. Я неразжалобляем. – Я улыбнулся и, откинувшись в кресле, бросил на стол червового вольта.
Был второй час ночи, мы сидели у меня дома и вместе с еще парой сыщиков играли в карты.
– Да, а кто ей новое платье купил заместо штатного? – Бедов легко побил мою карту козырем.
– Ну, надо же ей было в чем-то ходить на службу? Притом деньги управление выделило. – Я благодарно кивнул нашему интенданту, Алексею Петровичу Курощупову-Савойскому, сидящему по левую сторону от меня.
– Алексей Петрович мне говорил, что двенадцать рублей тебе выделил. А платье все пятьдесят стоило.
– Давно ты так в женских платьях разбираться стал? И вообще, я предпочитаю, чтобы все, что меня всегда окружает, было прекрасно.
Я обвел рукой заполнившие стены картины, электрические светильники в виде бронзовых грифонов и, конечно, мою главную гордость: два недавно купленных апельсиновых дерева в кадках, с которых я надеялся начать формирование личной комнатной оранжерейки.
Бедов лишь раздраженно махнул рукой:
– Виктор, просто будь поосторожней. Ты же сам понимаешь, тебя в столице терпят только из-за того,
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
