успел додумать, потому что деревья словно бы слегка раздались, освобождая пространство для света, который стал ярче, сильнее, поглотил все вокруг себя… И я вошел прямо в него, невольно зажмурившись. А когда открыл глаза, то увидел себя на пороге большой комнаты.
Странная это была комната. Она одновременно производила впечатление и жилой, и нежилой. По периметру, вдоль высокого потолка (метров пять, не меньше!) вились густые пряди паутины, собираясь в углах в огромные пыльные мотки. Единственное окно тоже было украшено разорванными пучками паутины; на подоконнике — засохшая грязь, какая-то трава… Неприглядный вид…
Но при этом пол и то, что нужно назвать «мебелью» были чисты. Пол, впрочем, гнилой, в нескольких местах покрытый большими пятнами плесени. Но там, где плесени не было — чистый. Что же касается «мебели», то о ней нужно сказать вот что. Посередине комнаты стоял большой дощатый стол, вокруг него — как стулья — располагались несколько пней. В левом от входа углу помещалось нечто деревянное, напоминающее обычное человеческое ложе… Все это указывало на то, что дом обжит, но хозяин (хозяева?..) его живут бедно и очень странно…
«Может, бомжи?.. Но все равно, в таком месте… Нет, не должно быть…» — мелькнуло у меня в голове. — И тут я вспомнил… вспомнил, как и в качестве кого я сюда попал…
Я инстинктивно отпрыгнул (точно на меня уже кто-то напал!..) вправо, прижался к стене и пугливо огляделся. Никого… ничего… ни звука… Потемневшие от времени и небрежения стены; паутина… тишина… И за дверью (то есть за порогом; я до сих пор не знаю, была ли у этого дома дверь) — тоже тишина… тишина и темнота…
«Значит, моей всадницы здесь нет… Значит, ей что-то помешало… кто знает, что именно… и она просто бросила меня, где пришлось… а пришлось почему-то в этом месте… Если б это было не так, она давно бы явилась сюда…»
Так сказал мне здравый смысл (Если, конечно, называть это здравым смыслом, — прервался Володя, вежливо кивнув мне. Я кивнул ему в ответ, предлагая продолжать…).
— Итак, я немного успокоился. Мне этот дом даже показался убежищем, которое досталось мне просто по счастливой случайности. Да и то сказать: может в жизни человека хоть когда-либо выдаваться счастливая случайность?..
— Думаю, что да. Теоретически… — ответил я Володе.
— И я думаю. Хотя на мою долю, кажется, таковых еще по-настоящему не выпадало. Но тогда я решил немного передохнуть, сел на пень, локти на стол, ладони в подбородок, и только тут почувствовал страшную усталость. Немудрено: столько проехать!..
Однако я все хотел понять, что же случилось?.. Кто это скакал на мне?.. Разум мой отказывался принять за реальность это ужасное событие. Сказочное, и, прямо скажем, не из хорошей сказки… Со мной случались уже сказочные события, вы помните; но события не из такой примитивной сказки. Надо ж — ведьмы катаются на людях!.. Хома Брут умер, а дело его живет! И это в двадцатый-то век!..
И, если все ж признать эту сказку (а очень реально говорили за это ноющие руки и ноги), то кто ж тогда ездил на мне?.. То, что это не Надя, я еще тогда почувствовал; но кто же?.. Я видел в этом поселке еще только одну женщину… Впрочем, это вовсе не значило, что здесь больше нет других. А что касается этой, то она очень любопытна, и голос у нее злобноватый…
«Да, но это вовсе не специальные признаки ведьмы. Да и чего б она в камышах сидела? От мужа хоронится, что ли?.. Нет, вздор какой, это не она… Но кто?..»
«Не забивай голову, — сказал я сам себе. — Узнаешь потом, в конце этой истории… если». А в том, что я попал опять в дурацкую историю, у меня уже сомнений не оставалось…
Странно, но на некоторое время я позабыл о Наде. И тем более — о ее муже. Я лихорадочно соображал, что меня ждет в близком (быть может, очень близком) будущем и как мне подостойней приготовиться неизвестно к чему…
«Эх-х!.. Сейчас бы выпить чего-нибудь… покрепче…» — проговорил я вслух.
— Рекомендую коньяк, — произнес тонкий, бесстрастный голос (я сразу же — и почему-то обрадованно! — решил, что спятил). — На столе стоит…
…И верно!.. на столе, почти посередине, стояла бутылка коньяка со стаканом, надетым на горлышко. Неужто здесь и была?.. Почему ж я ее сразу не заметил?.. Но однако…
— Кто это говорит?..
— Это я.
— Кто — я?.. Не вижу…
— Неправда, — ответил бесстрастный голос, — видишь. Это я, бутылка…
— Этого не может быть, — сказал я. Без особой уверенности.
— Не буду спорить, — согласилась покладистая емкость. — Думай тогда, что сам с собой разговариваешь на два голоса. Что у тебя шизофрения…
— У тебя… — неизвестно почему обиделся я.
— Вот видишь, ты признаешь меня… А вообще, — доверительно сообщила она, — у меня не может быть шизофрении…
…Да. Шизофрения, несомненно, была у меня. И уже, видимо, с полгода. — Теперь я понял, что со мной!.. И мне сразу стало легче. Собственно сумасшествие лучше, чем происки нечистых сил…
«Вылечат… Поваляюсь в больнице… А вообще-то, говорят, тихую не лечат. Только буйную… А у меня какая?..»
Я стал вспоминать и через некоторое время, припомнив кое-какие свои приключения в недавнем прошлом, с облегчением уверился, что признаки буйства у меня были.
Итак, я, допустим, был болен. Но тогда оставалось непонятным, как моя шизофрения исхитрилась придумать такую странную обстановку… Ибо комната вокруг меня оставалась той же, что и была до моих психоаналитических изысканий. Я еще раз осмотрелся и сообразил, что никакого источника света в доме не нахожу…
